Темное время

– В Сан-Франциско? – опешила та. – То-то тебя так скверно слышно. А ты как туда попал? У тебя же визы нет?

– Мммм, – проникся я. – И откуда же вам такие интимные подробности моей жизни известны? Стойте, сам догадаюсь. Досье на меня собрали, да? Был, не был, состоял, не состоял, лечился, не лечился.

– Лечился, лечился, – с ехидцей сообщила мне Ряжская. – Один раз, в девятнадцать лет. Не с теми девочками дружил, проказник эдакий!

– Но-но-но, – с достоинством ответил я, вставая с дивана и подходя к окну. – Не надо грязи. Все мы не идеальны, все совершаем ошибки. Ух ты!

За окном разворачивалось действо, живо напомнившее мне гонки «Формулы 1». Между деревьями молниями метались Родька и Антип, расстояние между которыми то сокращалось, то увеличивалось. Мало того – к ним еще и Жанна присоединилась. Она никого убивать не желала и, несомненно, восприняла это как некую игру. Ей было просто весело.

Не потоптали бы грядки, которые мы с таким трудом обиходили.

– Ладно, это все дела прошлые, – примирительно заявила Ряжская. – Давай о дне сегодняшнем поговорим.

– Давайте, – покладисто согласился я. – Вот вы меня, между прочим, разбудили, из-за вас день сегодняшний начался не так, как я его планировал.

– Почти девять на дворе, – возмутилась Ольга Михайловна. – Петушок пропел давно.

– Это у вас, – возразил я ей. – У тружеников рубля и кредита. У вас там трудовые будни, причем писать данное высказывание следует в одно слово. А я – идейно безработная личность, свободный художник. Я в это время сплю.

– Ты не безработный, не наговаривай на себя, – потребовала Ряжская. – Ты в служебном отпуске, это другое.

– Смысл тот же. То есть я имею право на сон, лень и негу.

За окном тем временем Родька вскарабкался на самую верхушку старой раскидистой яблони и качался на ветке, подобно макаку веселому, мадагаскарскому. Антип зажал деревяшку в зубах и полез следом за ним, кровожадно пуча глаза и напоминая пирата из Караибских морей. Жанна без особых сложностей вспорхнула на соседнюю от моего слуги ветку и теперь поддерживала домового, что-то скандируя и хлопая в ладони.

– Поупражнялись в остроумии – и будет, – сменила тон Ряжская. – Саш, я понимаю, как выгляжу в твоих глазах в данный момент, но это – жизнь. Она не спрашивает у нас, хотим мы чего-то или нет. Лично мне желалось бы тебя не тревожить еще месяца три-четыре, чтобы ты на самом деле понял, что я не собираюсь загонять тебя в угол и делать личным чародеем.

– Кем? – не удержался от смешка я.

– Называй это как хочешь, – бросила Ряжская. – Чудотворцем, экстрасенсом. Всё ты понял! Я на самом деле хочу с тобой дружбы. Где-то взаимовыгодной – но дружбы. Я хорошо усвоила те уроки, что были, и знать не желаю, что ты делаешь с теми, кто перешел тебе дорогу. Мне жизнь и рассудок дороги.

– Отрадно слышать, – без тени издевки произнес я. – Но?

– Но у меня, увы, сейчас нет выхода, – вздохнула женщина. – У нас с мужем есть давний партнер. Хороший, надежный, еще с девяностых. Много всякого за эти годы случалось, но наши отношения с Мишей всегда были добрыми и доверительными. Мы даже в те времена без аккредитивов обходились, вот как доверяли друг другу. И вот сейчас у него возникла проблема. Серьезная проблема.

– Которую без меня не разрешить, – закончил я за нее. – Так?

– Так, – эхом отозвалась женщина. – А что за смех? Что забавного я сказала?

Ничего. Забавное творилось в саду.

Антип почти добрался до Родьки, который сжался в комок на краю ветки, и деваться ему было некуда, но тут в дело вмешалась случайность.

Ветка склонилась под весом Антипа, чудом не ломаясь, и когда тот, самую малость не добравшись до замершего мохнатика, соскользнул вниз, распрямилась и отправила Родьку в полет. Прямиком в бочку, ту самую, куда я отправил стерлядку поплавать до ужина.

Слуга с плеском влетел в воду и до смерти напугал рыбу, которая то ли по наитию, то ли от страха, а может, и от удивления, высунула голову наружу.

Увидев напротив себя длинноносую и круглоглазую морду, Родька заорал благим матом, да так, что я его за двойными стеклопакетами услышал, подпрыгнул на немыслимую высоту, плюнув на все законы земного тяготения, зацепился за водосточный желоб, и исчез из поля моего зрения, как видно, вскарабкавшись на крышу.

– Это просто неприлично, Смолин, – возмущалась в трубке Ряжская. – Я ему душу изливаю, а он ржет!!!

– Больше не буду, – вытирая слезы, выступившие на глазах от смеха, повинился я. – Так что у вашего приятеля Миши там случилось?

Глава десятая

– Дело непростое, – туманно ответила Ольга Михайловна. – О таком по телефону не рассказывают.

– Вы все-таки затеяли олигархический заговор против действующего президента, – пожурил ее я. – Ай-яй-яй. Нет, дорогой вы мой человек, это без меня. Я лоялен к действующей власти, поскольку абсолютно аполитичен.

– Ты совсем с ума сошел? – Клянусь, в голосе Ряжской проскользнули нотки неподдельного испуга. – Что несешь? Какой заговор? О таких вещах и в наше время шутить не стоит. Даже не так. Особенно в наше время.