Тёмное время суток

— А почему вы, батюшка, во сне у меня? — спрашивает Петр.

— Теперь я здесь живу. — Беспомощно развел руками священник.

— Почему не уходите от своих детей? Они же разбойники.

— Ну что ж, разбойники, они же мои дети, я их люблю. Время ушло. Теперь христианин каждый сам в себе и для себя. Хватит Бога для всех стран и государств, Бог он для человеков: для меня, для тебя, для моих сыновей. Поэтому в мир мне отсюда незачем идти, там вам теперь помощь в другом нужна.

— В чем же? — Не понял Коновалов.

Священник остановился, посмотрел на него и пояснил:

— В птице, в ней ваше спасение. В том, во что верили ваши далекие предки. И это не умственное, не придуманное, не фантазия, это то, что ты называешь материализмом. Ненармунь очень материальна и желания ваши материальны, поэтому, зачем я вам в вашем мире. Я вера, а вера вам не нужна, ее слишком тяжело обрести и сложно удержать.

Священник, не дожидаясь новых вопросов от Коновалова, развернулся и пошел по аллеи, но назад, оставив Петра одного с полотенцем на бедрах. Пройдя шагов десять, он остановился, повернулся к Коновалову и сказал:

— Но если я понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти. Так что приходи.

* * * *

Саша Семёнов зашел в кафе «Голубой печенег», которое располагалось через дорогу от проката. Заказав себе гуляш с картошкой, стаканчик капучино он сел за столик около большого окна. Лучи солнца попадали внутрь кафе, ласкали кожу, но уже не грели так знойно, как в июле. Саша некоторое время сидел, сложив руки на столе, и смотрел в окно: там ехала поливальная машина, и опрыскивала большой струей воды дорогу, разгоняя пыль. Мелкие крупинки воды поднимались в воздух и в них преломлялись лучи света, образуя радужные разводы в воздухе.

Семёнов начал есть. Он сначала зачерпывал пластиковой вилкой тушеный лук из подливы, потом клал в рот кусочек мяса и закусывал картошкой. Ему нравилась эта простая еда, и он подумал о том, что хотел всегда так встречать утро, а потом идти по своим делам. Какое-то смутное чувство удовольствия овладело им и все вокруг казалось таким радостным и приятным.

Он вспомнил, что все можно устроить, надо только дождаться Люду. Он верил, что она вернется. У него была связь с Людой. Что-то похожее на любовь. Она легкомысленная, в порыве страсти рассказала ему и о Союзе и о Ненармуни. Ему тогда казалось так, что в порыве. Сейчас он подозревал, что не в порыве это было, а план у нее такой был, чтобы стать проводником, ей нужен был возлюбленный и им стал он Саша Семёнов. Сейчас сложно был понять самому Семёнову: верит он в эту возможность стать вечным или нет, но сложно отрицать очевидное — птица есть, он ее видел. Она огромна и он видел, как она схватила Люду и утащила на дно озера, а потом вынырнула, также держа в клюве тело Люды, и оставила его на берегу, а сама снова нырнула и теперь уже не показывалась. Семёнов первым сообщил о том, что тело Люды лежит на берегу, наблюдал издалека, как ее увозили в морг, но никому не сообщил, в том числе и Квятко, что спустя три дня, ровно тогда, когда тело исчезло из морга, он видел Люду живой в тёмное время суток.

Семёнов смотрел сквозь окно на светлую улицу, жевал мясо, радовался жизни, и было неожиданно, когда кто-то сказал ему:

— Привет, Санёк!

Семёнов вздрогнул и увидел перед собой Игоря Кобякова, который пил его кофе. Серые, злые глаза Игоря внимательно смотрели на поэта, в них не было ни капли эмпатии к собеседнику, и если бы Семёнов не знал, что Кобяков простой школьный учитель, то принял бы его за наемного убийцу. Поэт побаивался Игорька, как его за глаза называли, и не совсем понимал ни его мотивов, ни тем более почему его терпят в Обществе.

— Как дела? Какие новости? — Спросил Кобяков допивая кофе поэта.

— Да так. — Пожал плечами Саша и торопливо стал доедать картошку с гуляшом.

Игорь поставил бумажный стаканчик и откинулся на спинку стула.

— Приходил твой Коновалов со следователем к нам. Выспрашивали.

— Чего это он мой? — Слабо возмутился Семёнов.

— Ну, ты с ним приятельствуешь. А я тебе скажу зря.

— Слушай, Игорь, чего ты к нему привязался? Я вот тебя не пойму: кого ты хочешь уничтожить Петра или птицу? Если Петра, то за что? Просто потому что у него другое мнение по поводу всего здесь происходящего. А если птицу, то и ищи ее.

— С чего ты взял, что я Коновалову чем-то угрожаю? — Вроде как возмутился Игорь, но на лице у него это никак не отразилось.

— Я видел, как ты за ним следишь на своем «пежо». Где он там и ты.

Кажется Игорь напрягся, но внешне сохранял спокойствие, не подавая виду, что слова Семёнова его насторожили:

— А ты, Саша, не забыл для чего нужны вергизы? Я тебе напомню: без нас ничего у вас не получится, если мы не убьем Ненармунь, твоя Люда так и остальные останутся ходячими трупами. Лучше подумай, кто может быть птицей.

— Откуда я знаю. Может Пиков?

— Да вряд ли, этот клоун может ей быть. — От досады при упоминании фамилии Пикова Игорь Кобяков даже поморщился

— Ты что-то так предубежден против него.