Темное золото

— О, я думаю, ты права. — Он понимал правду о внебрачном ребенке, но Александрия была такой невинной, чтобы осознать это, чтобы понять, кем является в действительности мужчины типа Сэвэджа. У таких как он всегда есть скелет в шкафу, а то и два. И Томас намеревался найти их все. Он сознательно проигнорировал мужчину, хладнокровно угрожая.

— Мистер Сэвэдж и я отлично понимаем друг друга, Алекс. Я позвоню тебе позже.

Она пошла с ним к двери. Он остановился на веранде, затем повернулся и поднял руку, чтобы прикоснуться к ее щеке, проверить, так ли нежна ее кожа, как кажется. На мгновение, казалось, что его сердце остановилось, а дыхание замерло. Никакая женщина так не действовала на него так, как она. Но в то мгновенье, когда он почти прикоснулся к ее лицу, он услышал сердитое жужжанье, и рой черных плел совершенно неожиданно напал на него.

С проклятьем, Томас отскочил, пытаясь безрезультатно противостоять насекомым. Он оступился и подвернул лодыжку.

Александрия в ужасе зажала рот рукой. «Эйдан, прекрати это сейчас же!»

— Я не понимаю, в чем ты меня обвиняешь. — Эйдан с абсолютно невинным видом вернулся в гостиную. Его голос был само воплощение спокойствия и целомудрия.

Томас убегал вниз по дорожке, стремясь к относительной безопасности своего автомобиля. Будь проклят этот человек, этот дом, и весь этот кошмар, который случился! Сэвэдж не думал прогонять его! С безопасного расстояния, от своего автомобиля, он помахал рукой Александрии и был счастлив увидеть, что она не рада его мучениям. Томас почти пожалел, что не позволил пчеле себя укусить, тогда она, возможно, настояла бы на уходе за ним.

Александрия захлопнула дверь сильнее, чем ей бы хотелось.

— Ты человек, который бесит меня больше всего, — обвинила она его.

Эйдан поднял бровь.

— И, не смотря на все это, я самый обаятельный. — Его медленная сексуальная улыбка поддразнивала ее.

Александрия почти потеряла нить разговора, отвлеченная возникающим теплом, которое вызвала его улыбка. Она поймала себя на этом и расправила плечи, стараясь вызвать так много гнева в ответ на его поведение, сколько могла при этих обстоятельствах.

— В тебе нет ничего, что мне бы нравилось. Это правда. Как …, — тут она запнулась, пытаясь подобрать нужное слово. Ни у кого не должно быть такой улыбки, как у него.

— Бриллиант? — Предположил он, помогая ей.

— Я на это не реагирую, помнишь? Ты собираешься, вести себя как ребенок каждый раз, когда он будет приходить?

Ее руки уперлись в стройные бедра, а голубые глаза обжигали его взглядом. Ему хотелось поцеловать ее. Золотые глаза Эйдана потеплели, а взгляд переместился на ее рот. Ее тело мгновенно ответило на этот темный чувственный взгляд. Она отскочила от него на свою первоначальную позицию, подальше от него, в защитном жесте скрестив на груди руки.

— Ты не рискнешь, ты сбежал с сумасшедшего дома!

— Не рискну, что? — Его голос был мягким, гипнотизирующим и соблазнительным.

Она хотела почувствовать его прикосновение, ей это было нужно. Волна накрыла Алекс с головой.

— Просто не подходи ко мне. Пожалуйста, Эйдан. Ты опасен. Ты должен быть изолирован.

— Но я ничего не сделал. — Он улыбнулся и стал медленно приближаться к ней. — Вот так.

— Мэри! — В панике громко позвала Александрия.

Эйдан засмеялся, услышав, как экономка поспешила на зов. «Маленькая трусишка, поступай, как знаешь, пока можешь». И, хотя они были в разных концах комнаты, а Мэри была между ними, Александрия чувствовала прикосновение его пальцев к своей щеке, лицу, горлу всей своей кожей. Они стали опускаться ниже, словно перышки, чтобы прикоснуться к груди, которая в этом нуждалась. Но, вдруг, это ощущение пропало.

— Что случилось, Александрия? — Спросила Мэри, уперев руки в боки и повернувшись к Эйдану.

Смеясь, он успокаивающе выставил руки вперед.

— Я не виноват. Я был настоящим джентльменом с ее гостем.

— Он пролил кофе на Томаса, заставил его чихать, испачкал взбитыми сливками и заставил пчел напасть на него, — обвиняла его Александрия. Пока Мэри старалась сохранить невозмутимый вид, Алекс добавила последний пункт из списка его нарушений.

— И еще он собирался сделать так, чтобы завяли мои цветы.

— Эйдан! — Строго выговорила Мэри, хотя в ее глазах стоял смех.

Эйдан по-настоящему рассмеялся, откинув голову назад и сверкая своими золотыми глазами. Его лицо абсолютно преобразилось, появилось что-то мальчишеское. Ни одна из женщин не смогла бы противиться этому чистому смеху, забаве, который он испытал впервые за много лет. Это заставило Мэри захотеть заплакать от счастья, это очень возбуждало Александрию — она обладала такой властью над ним.

— Это не правда. Ивэн сам пролил на себя кофе и измазал руку в креме. Меня не было возле него. А пчелы, наверное, просто пролетали мимо. Как я могу отвечать за то, что насекомые приставали к этому человеку? — Он выглядел абсолютно невинно. — А что касается цветов, то я только посмотрел на них исподлобья. И почему она так глупо печется об этих проклятых цветах?