Темногорск

Роман глянул на нее так, будто бывшая люба намеренно подсунула ему эту книгу, снял другой экземпляр с полки и опустил в ведро. В этот раз, едва он пролистал страницы, как обнаружил горящую серебряным огнем фразу.

“Домик, который был размером в горошину, разросся и стал как спичечная коробка”.

Дверца тумбочки тут же отворилась. Но внутри ничего не было. Никакого кейса.

– Ничего не понимаю! – Глава присел на корточки и с минуту разглядывал пустые полки внутри. – Куда же делся кейс с личными знаками?

– А это очень важно? – спросила Эмма Эмильевна.

– Надо было сразу же после смерти Чудака кейс забрать! – воскликнул Большерук. – Я же предлагал! Но мы почему-то отложили. Зачем?

– Синклит постановил – не брать чемоданчик из дома Чудодея до выборов нового председателя, – сухо напомнил Гавриил.

Да, все верно, именно так Синклит и решил: опасался, как бы новый обладатель сейфа не смухлевал с его помощью на выборах.

Роман тем временем обошел кабинет, провел ладонью по оконной раме, потом вернулся к двери и так же проверил скромные деревянные филенки.

– Заклинания Чудодея держатся, никто против воли покойного сюда проникнуть не мог. Эмма Эмильевна, – повернулся господин Вернон к вдове. – Кто заходил в кабинет после смерти Михаила Евгеньевича?

– Никто… то есть я, и еще Тина.

Все колдуны повернулись в сторону бывшей ассистентки Романа.

Щеки Тины вспыхнули:

– Я не открывала тумбочку! – воскликнула она, и глаза ее заблестели.

– Не смейте обижать мою девочку! – вступилась Эмма Эмильевна.

– Но вы заходили в кабинет?

– Да, заходила, – сказала Тина. – Пыль стирала, бумаги в пакеты упаковывала, как просил Гавриил Ахманович. Книги из шкафа брала…

– Но если заклинания никто не взламывал, то, кроме вас, никто тумбочку открыть не мог! – Гавриил многозначительно посмотрел на девушку.

– Как это? – не поняла Тина.

– Но у вас-то как раз было время дочитать «Мастера» до нужной фразы, – заметил глава Синклита язвительно.

Тина задохнулась от обиды, сжала кулаки. Она хотела оправдаться, но не знала, что сказать.

– Алевтине Петровне кейс совершенно ни к чему, – заявил Роман. – Она лишь кандидат в члены Синклита, и ее знака там нет…

– Зато ваш знак имеется, – высунулся Огневик. – Может, это вы ее попросили кейс достать.

Роман выставил руку, но колдовской удар нанести не успел – между вздорящими оказался Гавриил.

– Прекратить! Сварой мы ничего не достигнем!

– Не брала я никакого кейса! – выкрикнула наконец Тина и выбежала на кухню.

– Может быть, Чудодей перепрятал чемоданчик, а жене ничего не сказал? – предположил Агрикола.

Замечание было здравое. Колдуны отправились обыскивать дом. Кейс, однако, так и не нашли, хотя Гавриил даже на чердак взобрался и там с помощью магического кристалла все проверил, а потом по подвалу полчаса ползал. Но безрезультатно. А вот в маленькой боковой комнатке рядом с печкой (Чудак сохранил старую круглую печку, хотя дом давно уже отапливался с помощью газового котла) в корзинке для бумаг Роман отыскал странную книгу в черном переплете без единой надписи. Похоже, что у книги когда-то была суперобложка, теперь утерянная.

Роман открыл книгу и прочел заголовок на титуле:

«Виктор Чебаров. Бессилие Мастера».

Пролистнул несколько страниц. После десятка наугад прочитанных фраз сделалось ясно, что это пасквиль, причем довольно остроумный, на знаменитый роман Булгакова. Впрочем, и на самого Булгакова тоже. Найти такую книгу в доме Чудодея, боготворившего Михаила Афанасьевича, было более чем странно.

– Что это? – Роман показал найденную книгу вдове Чудодея.

– Ох! – Эмма Эмильевна схватилась за грудь. – Как же так! Я была уверена, что эту книгу сожгла. Мишенька просил ее в печку кинуть… а я только супер на растопку пустила, а потом мы печку не топили. Понимаете, когда мы котел зажигаем, то печку уже не топим. И книжка так в корзинке и осталась лежать. Как же я позабыла!

– Кто-нибудь знает, кто такой Чебаров? – спросил Роман у колдунов.

– Один из колдованов, – отозвался Гавриил, отряхивая перепачканные в подвале дорогие брюки. – Еще осенью появился в городе. Вы должны были его видеть: волосы черные, глаза белые.

– Некромант? – переспросил водный колдун, вспомнив свои недавние встречи.

– Он самый. Во время выборов в замы к Гукину пробился.

Роман швырнул книгу назад в корзину.

Если этот пасквиль находился в доме, когда Михаил Евгеньевич в свой последний день читал «Мастера и Маргариту», силу из любимой книги черпая, творение Чебарова вполне могло дать наводку… Вот почему распался созданный книжным колдуном обруч, когда Чудодей пытался пройти в Беловодье.

Спору нет, у таких поделок слабенькое колдовство, но ведь бывает одной царапины достаточно, чтобы огромное стекло раскололось.

Каждый взмах крыльев бабочки имеет значение. Но каждый взмах черных крыл летучей мыши – тоже.

– Думаешь, Чебаров мог кейс стибрить? – поинтересовался Огневик.

– Нет… тут дела более давние, – покачал головой Роман и добавил: – Эмма Эмильевна, завтра же эту книгу в огонь.