Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия

Лучшие оценки мирового улова рыбы показывают рост с 28 млн. т в 1950 г. до пика в 126 млн. т в 1996 г., после чего производство пошло на спад и вряд ли когда-либо восстановится. Глобальные исторические данные о популяциях рыб достаточно спекулятивны, однако общую тенденцию и огромное влияние промышленных методов лова можно проследить на основе исследований, проведенных на хорошо задокументированных водоемах, например в Великобритании, где в 1880-1890-х гг. был осуществлен переход на паровой двигатель и более тяжелые орудия лова. Результаты недавнего исторического исследования уловов траулеров в Англии и Уэльса свидетельствуют о поразительном историческом снижении популяций демерсальных (обитающих на дне) рыб. Несмотря на то, что в конце 1930-х гг. общий годовой объем добычи вырос до пикового значения чуть более 800 тыс. т, а с конца Второй мировой войны и до начала 1970-х гг. крупные уловы оставались обычным явлением, за этими цифрами скрывается колоссальный рост усилий (более крупные и быстроходные суда, более совершенные снасти), необходимых для их достижения. С 1889 по 2007 год улов на единицу рыболовной мощности (более точный показатель фактической производительности промыслового рыболовства, а не просто общего улова) упал на 94% (в 17 раз), причем первоначальное резкое падение было связано с появлением паровых траулеров в 1890-х годах, затем последовало постепенное восстановление с 1920-х по 1960-е годы по мере модернизации флота, а завершилось практически полным крахом в период с начала 1960-х по конец 1980-х годов. Более того, ошеломляющее сокращение популяций демерсальных рыб составляет лишь часть потерь морской фауны в результате промышленного рыболовства. Использование тяжелых тралов, которые иногда сравнивают с подводными бульдозерами, полностью изменило морское дно на огромных участках континентального шельфа, разрушив рифовые структуры и превратив некогда процветающие и разнообразные морские экосистемы в бескрайние илистые отмели. Это водный эквивалент вырубки лесов, и хотя он стал благом для нескольких видов, предпочитающих такие условия, он разрушил важнейшие места укрытия и нереста для бесчисленного множества других видов, в том числе и коммерчески ценных.

Популяции китов ощутили на себе смертельную руку человека еще острее, чем рыбы. Китобойный промысел практически сошел на нет в конце XIX века после того, как большинство легко добываемых видов (не слишком крупных, не слишком быстрых и достаточно плавучих, чтобы оставаться на плаву после убийства) были практически уничтожены. Возрождение китобойного промысла началось после рубежа веков благодаря ряду технологических новшеств (взрывная гарпунная пушка, затем заводское судно с кормовым слипом), которые в совокупности позволили китобоям добывать даже самые крупные виды китов и перерабатывать их в ценную нефть, даже не заходя в порт. В общей сложности, по оценкам, с 1904 по 1985 год в Южном океане было убито около 1,5 млн. китов, что привело к сокращению их общей биомассы с 43 млн. тонн до примерно 6 млн. тонн. Результат был бы еще хуже, если бы не вмешались защитники природы и не попытались замедлить процесс уничтожения. Уже в 1920-х годах в связи с резким сокращением популяции китов были предприняты скоординированные попытки вывести отрасль на более рациональный курс, хотя в целом они были малоэффективны. Квоты, введенные Международной китобойной комиссией (создана в 1946 г.), оказались малоэффективными, и даже после того, как в 1964 г. Комиссия сместила акцент на охрану природы, неспособность обеспечить соблюдение ограничений для непокорных стран в значительной степени подрывала защитные меры. Хотя к 1990 г. ситуация улучшилась, результат уже был трагическим провалом международной охраны природы. Можно, конечно, рассматривать постепенный переход от эксплуатации к охране природы, который стал частью более широкого движения по защите исчезающих видов как на суше, так и на море, как свидетельство растущего культурного неприятия убийства диких существ. Однако большинство животных не вызывают такого сочувствия, как крупные харизматичные млекопитающие. И даже усилия по защите таких любимых видов, как синие или горбатые киты, иллюстрируют удручающе знакомую картину, когда попытки сохранить популяции диких животных, как правило, предпринимаются уже после того, как нанесен серьезный ущерб.

Война, природа и насилие