Тёмные дни (СИ)

Это ужасное знание и неспособность что-либо изменить разъедали Корта изнутри. Отравляли ядом, который парализовал волю и разум. С каждым годом наблюдений, с каждый метром подъёма песков, часть него будто отмирала. Он чувствовал пустоту в груди и горечь во рту. Как будто вместе со Стеной пески медленно поглощали и его самого.

Корт постоянно чувствовал эту отмершую часть внутри себя. Она, будто груз, тянула к земле, не давала двигаться, жить, дышать. Иногда ему казалось, что его внутренности постепенно превращаются в камень. Когда-нибудь этот камень заменит живую ткань его лёгких, желудка, сердца. И когда это случится, он станет живым изваянием, таким же, какие вырезает сам.

Корт подошёл к предмету, который ранее поставил на уступ скалы. Бережно снял ткань.

Амальрис посмотрела на него загадочными каменными глазами.

Когда Корт начинал работу, то хотел сделать её женственной, таинственной и немного опасной. Недоступной, и оттого притягательной. Прекрасной и величественной, далёкой и недосягаемой — именно такой, какой должна быть одна из наиболее почитаемых богинь древности.

Но Амальрис вышла совсем иной. Она получилась величественной, но в то же время хрупкой. Отстранённой, но в то же время тёплой, словно родной. Она смотрела на Корта строго, но эта строгость казалась напускной. Как будто она готова в любой момент рассмеяться. В конце концов, она получилась точно такой же, как в жизни. Амальрис. Юта.

Корт долго рассматривал своё творение, и чувства всё сильнее захлёстывали его. Он любил свою Амальрис. И ненавидел её. За то, что была так похожа и при каждом взгляде напоминала о ней. О той, кто никогда не станет его.

Корт не думал о завтрашнем дне, когда он выведет Юту из Утегата. Его волновало только сегодня. Песок, медленно просачивающийся в Вечный Город. Заполняющий его улицы, проникающий в каждый дом, вьющийся в воздухе. Вопросы без ответов. Ответы без вопросов. Нет, он не думал о завтрашнем дне.

Корт взял статуэтку и подошёл к краю обрыва. Во взгляде Амальрис сверкнул вопрос, но также — вызов. Корт разжал пальцы, и богиня полетела вниз.

***

Корт поднимался сюда всего пару часов назад, но казалось, что прошли дни. Он протянул Юте руку и помог пройти оставшиеся метры.

Юта сама захотела в последний раз побывать на плато. Это было единственным, что она сказала Корту с тех пор, как он зашёл за ней. Потом он взял её полупустую сумку, и они молча шли по коридорам только просыпающегося города. Так же молча они поднялись сюда.

Это время народ называет «Благословение Младшего Брата». Это один из самых красивых и самых коротких периодов в сутках. Всего два раза за день Таурис опускается к горизонту, позволяя своему младшему брату выйти из-под его сияния. Атлурги говорят, что только в эти два кратких периода судьбы народа дозволено вершить Младшему Брату.

А правит он мудро и милосердно. К Младшему Брату часто обращаются роженицы перед разрешением бремени, а также осуждённые по навету. Они просят о милосердии и справедливости. Те, кто обращается к Аттриму, жаждут не силы, что привычно для атлургов, а покоя.

«Благословение Младшего Брата» хорошо для того, чтобы начинать дела за пределами города. Добытчики камня поднимаются в горы, чтобы скрыться в тёмных зёвах пещер. Охотники и собиратели устанавливают ловушки и спускаются по обрывистым склонам Красных Гор в поисках трав и мелкой живности.

Именно это время Юта выбрала, чтобы покинуть Утегат. И это, без сомнения, была самая красивая пора для того, чтобы в последний раз взглянуть на пустыню с высоты Красных Гор.

Таурис полностью скрылся за горами, и Аттрим единственный освещал пустыню. Его мягкий золотистый свет убаюкивал пески, отражался миллионами искр на верхушках барханов, рассыпался в сотнях зеркал Солнечных Башен. Игриво сверкал на песчинках, что лёгкой дымкой вились над Стеной.

Юта знала о том, что это случилось. Что боги уже перевернули песчаные часы, отсчитывающие дни до гибели Вечного Города. Но своими глазами увидела это впервые.

Юта заметила, как под капюшоном хилта нахмурился Корт. Но у неё не было слов утешения. Ни утешения, ни оправдания, ни обнадёживания. Юта встала рядом и вложила руку в его горячую ладонь. Корт молча сомкнул пальцы.

Они не знали, сколько простояли так, рука в руке, глядя на конец Вечного Города. Никто из них не знал, о чём думает другой. Но это было не важно, ведь их сердца, как всегда, бились в унисон. И боль была у них одной на двоих.

Корт очнулся, лишь когда Таурис вынырнул из-за скалы, и поток невыносимо белого света в считанные минуты затопил пустыню.

— Нам пора, — сказал он, не в силах выпустить руку Юты из своей.

— Знаю, — только и ответила девушка, и её маленькая ладошка выскользнула из пальцев Корта.

В этот момент его сердце окаменело. И Корт знал, что уже ничто не сможет вернуть его к жизни.

Он подхватил сумку Юты и, не оглядываясь, начал спускаться.

— Корт, — вдруг позвал неуверенный голос. В нём было столько изумления, что атлург обернулся.

— В чём дело?