Темные души

"Не мог попридержать язык — значит, я помогу его укоротить". Дамон с удовольствием придумывал все новые и новые способы убийства, чтобы немного успокоить себя.

— Ты ведь обещала мне, что не станешь сожалеть, Елена. — Дамон выглядел очень расстроенным.

— Я и не сожалею. Правда, Дамон. Я ничуть не сожалею. Мне обидно оттого, что я не понимаю, чем заслужила такие слова! — Елена робко посмотрела на него.

Дамон притянул ее поближе к себе и сказал:

— Твоей вины здесь нет. Я бы убил себя, если бы оказался на месте Мэтта. Но что он может сделать мне? Ничего, поэтому и старался сделать как можно больнее тебе. Не вини себя! Я рядом и мы со всем вместе справимся. А сейчас у меня есть одно дело…

— Дамон, не надо! Не трогай Мэтта, пожалуйста! — Она схватила его за руку.

— Елена, — он ласково поцеловал ее в щеку, — я обещаю, что с ним ничего не случится. Я хочу только поговорить.

— Дамон, ты обещал… — Елена старалась понять по его лицу, о чем он думает. — Ради меня, не делай ничего плохого!

— Елена! — он покачал головой, — Как ты можешь так обо мне думать? — Театрально оскорбился вампир. — Ты забыла, насколько я человечный?

Он, с довольной улыбкой на лице, выглядел бесподобно! Бледная кожа с легким оттенком румянца на щеках, ярко пылающие глаза — сегодня они не были черными, скорее волнующе серыми, идеально очерченные брови, гладкий лоб без единой морщинки, и рот… От которого легко можно было сойти с ума! Ярко алые губы, немного полнее обычного, были растянуты в самой обаятельной улыбке. Елена вдруг ясно осознала — он ангел! Самый настоящий ангел! С чистой, светлой, доброй душой.

— Даже так?…Ну, я не против побыть ангелом, Елена. — Он нежно притянул ее к себе. — Но только для тебя, моя дорогая.

И он поцеловал ее так, как никогда в жизни никого не целовал. В этом поцелуе чувствовался весь Дамон — нежный, страстный, ласковый, настойчивый, безрассудный, влюбленный и такой любимый, что Елена простила ему все, что он сделал. Она снова увидела того Дамона, который был с ней в доме китсуна. И она была несказанно ему рада.

— Елена… — выдохнул Дамон, когда, наконец, удалось вырваться из ее объятий. Он с трудом выговаривал слова, — Я боюсь, что полностью потеряю контроль. Так что давай немного… — И Дамон нежно отодвинул ее подальше от себя.

— Так гораздо легче, тебе не кажется? — Он уже справился со своими желаниями и говорил ровным спокойным голосом. — Я хотел спросить кое-что…

— Спрашивай, Дамон. — Щеки девушки пылали, сердце готово было разорваться на части — так бешено колотилось. Она старалась отогнать подальше свои фантазии, пока их не заметил вампир. — Я отвечу.

— Что было между нами тогда в лесу? Почему ты выпрыгнула из машины? — Настроение его вдруг резко изменилось. Он говорил с таким отвращением, что Елена несколько растерялась от столь резкой перемены.

— Дамон, что-то не так? — Она попыталась заглянуть ему в глаза, но он отвернулся. — Не пугай меня, пожалуйста.

— Елена, просто ответь, что я сделал тебе? Или попытался сделать… — На его лице появилась слеза и медленно сползла по щеке. — Я не могу вспомнить, но знаю, что сделал нечто ужасное.

— Дамон! — Она крепко обвилась руками вокруг его шеи и уткнулась носом в щеку. — Дамон, пожалуйста, не надо это вспоминать. Я знаю, что это был не ты. Ты никогда бы не сделал мне так… — Она вдруг расхотела дальше что-либо объяснять и пыталась подыскать иную тему для разговора. — Так что у тебя за дело было?

— Елена, не пытайся сгладить острые углы. — Мрачно произнес он. — Значит, я сделал тебе очень больно? Что именно? Ответь! — Дамон пытался не пугать ее, но последнее слово больше походило на злобное рычание.

— Дамон, — девушка невольно отпрянула. — Не надо, не настаивай. Я не хочу больше делать кому-то больно. Не хочу, чтобы ты страдал по вине этой мерзкой лисы! — Она смотрела на него с такой нежностью и заботой, что он немного приободрился.

— С Шиничи я сам разберусь, любовь моя. — Он ласково потянулся к ней и прижал к себе. — Я хочу узнать правду. Ради тебя. Чтобы это больше никогда не повторилось.

— Скажи, зачем портить то, что сейчас у нас есть? Я люблю тебя. Ты это знаешь. — Она посмотрела на него, — и мне неважно, каким ты был раньше. Все изменилось, ты изменился.

— Елена, я просто прошу рассказать мне. Это ничего не изменит — ни моей любви к тебе, ни твоей ко мне. Мне так нужно. — В его голосе было столько грусти, какой-то вековой грусти и, по меньшей мере, столетней печали, что она сдалась.

— Видеокассета. Помнишь, ты купил себе миниатюрную камеру? — Ей не хотелось вспоминать все самой.

— Да, она в моем Феррари вроде бы. А что на ней? Я что, снимал как… — Он не мог представить себе, какие ужасы могли быть на этой кассете.

— На ней все. — Как-то равнодушно ответила девушка.

— Но Феррари нет. Я потерял ее. — Наверное, звучало глупо, но он действительно потерял машину в мире китсуна.

— Тогда я не могу больше ничем помочь тебе, Дамон. — Елена не хотела говорить ни слова о том, каким ужасным он был в ту ночь.

— Пожалуй, я знаю, кто может все рассказать. МЭТТ! — Он громко позвал юношу.