Темные горизонты

Я, наверное, несправедлива. Может быть, мне и не нравится Клара, но она не такой уж плохой человек. Она очень помогла нам, когда у Хейден начались колики и мы с Марком выбивались из сил после месяцев сна урывками: Клара забегала к нам в гости раз в неделю и приносила чечевичную кашу с бараниной. Мы никогда не ели ее гостинцы, просто набивали ими морозилку, и, как знать, может, все эти плошки с бараниной до сих пор там.

Этим вечером я с чувством выполненного долга подала на стол цыплят табака, купленных в том же «Вулворте», и запеченную картошку, а на десерт – огромные порции дорогущего шоколадного мусса. Я улыбалась, как гейша, и время от времени выходила перевести дух, говоря, что мне нужно проверить, как там Хейден. Я плыла по течению, подстраивалась под разговор, притворялась, будто слушаю. Говорили в основном Клара и мужчина, которого она привела с собой (странно, я помню этот вечер во всех подробностях, но его имя выскочило у меня из головы). Но когда Клара заговорила об отпуске за границей, ей удалось привлечь мое внимание. Ее брошенное вскользь предложение, мол, нам стоит уехать отсюда ненадолго, запало мне в душу. Обычно Марк соглашается со всем, что говорит Клара, ну, просто чтобы угодить ей, и поэтому, когда он ее осадил, я была рада, но потом… Париж. Это же Париж!

Я представила, как мы с Марком гуляем по Елисейским полям, как Хейден дремлет у Марка на руках, как шикарно одетые французы одобрительно улыбаются, глядя на нас. Как мы заходим за кофе и круассанами, как сидим за столиком очаровательного уличного кафе. Как едим луковый суп и блинчики в старомодном ресторанчике. Мое воображение полнилось образами, один банальнее другого. Но дело было не только в прелестях Парижа. Мне понравилась сама идея обмена жильем. После ограбления атмосфера в нашем доме изменилась. Он словно стал темнее, будто лучи света больше не могли проникнуть сюда. И установленные наспех средства безопасности не помогали – от решеток на окнах по полу тянулись зловещие тени, а сигнализация включалась всякий раз, когда кто-то открывал дверь, и от этого мы постоянно были как на иголках. Наверное, мне казалось, что, если кто-то поживет в этом доме – кто-то другой! – может быть, его дурная аура улетучится.

Пока Марк и альфонсик Клары обменивались мнениями о нашем президенте, я ускользнула в кухню сделать кофе, и, к моему ужасу, Клара последовала за мной. Я подозревала, что она явилась к нам в гости неспроста. И оказалась права.

– Марку нужна помощь, – заявила она, едва закрыв дверь в кухню. – Он должен к кому-то обратиться. К психотерапевту.

В ее голосе звучал упрек, как будто это я не разрешаю Марку пойти к психологу. Как будто это я во всем виновата. Как будто я отделалась той ночью куда легче, чем Марк, хотя объективно все было наоборот. Я повернулась к мойке, чтобы Клара не видела моего лица, и прополоскала идеально чистый кофейник.

– Ты сильная, Стеф, – продолжила Клара. – Ты, очевидно, хорошо справляешься. А Марк подвержен посттравматическому синдрому. Прошло не так много времени после того, как Зоуи… ну, ты и сама знаешь. Случившееся могло разбередить старые раны…

Бла-бла-бла… Я не отвечала, молча варила кофе, сосредотачиваясь на том, чтобы унять дрожь в руках.

После ухода Клары мне потребовалось несколько часов, чтобы уснуть, – но уже вскоре я проснулась оттого, что Марк вскочил с кровати около половины третьего ночи. Это уже входит у него в привычку. После ограбления при малейшем звуке – когда бабочка бьется о люстру в ванной или лает соседская собака – мы оба просыпались. Я ждала в спальне, пока Марк совершал свой обход, и чувствовала, как у меня пересохло во рту. Перед моим внутренним взором проносились ужасные картины: выстрел, удар по голове, топот на лестнице, они все ближе, они подходят к спальне… По предыдущим ночам я уже знала, что не усну до рассвета, поэтому подождала, пока Марк задремлет, взяла дешевенький ноутбук, купленный взамен прежнего, и направилась в комнату Хейден – единственное место в доме, где я чувствовала себя по-настоящему в безопасности. Как обычно, потрескивания и скрип дерева в доме, остывающем после жаркого дня, казался мне скрежетом отвертки в замке или чьими-то шагами в коридоре. Сколько бы я себя ни убеждала, что Марк несколько раз проверил замки и сигнализацию, ничего не помогало: люди, ворвавшиеся в наш дом, осквернили его, оставили здесь свою тень.

Я миновала ванную, и полотенце, наброшенное на открытую дверь, помнилось мне человеком с острым ножом, оставленная на лестнице корзина с грязным бельем – горбуном, готовым наброситься на меня. К тому моменту, как я добралась до комнаты Хейден, сердце отплясывало рок-н-ролл у меня в груди.