Темные игры 2

— Не пожалел двух экю, зато приготовил милый сюрприз для Армана, — несколько туманно пояснил вернувшийся де Бриссак и больше ничего не пожелал рассказывать.

На выезде из деревни они увидели еще одного местного жителя, одетого в невероятно засаленную домотканую блузу и в панталоны примерно той же степени чистоты и опрятности. Деревянными двузубыми вилами мужчина переворачивал сено, разложенное на придорожной лужайке.

— Скажите, любезнейший, мы правильно едем к дому аббата Леру? — поинтересовался граф, решивший, что целиком и полностью полагаться на слова звонаря будет несколько опрометчиво.

Пейзанин разогнулся и растерянно переводил взгляд с одного путника на другого. Был он немолод — в густо росшей на лице щетине обильно сквозила седина.

«Еще один глухой? — подумал граф. — Уж французский-то язык здесь должны понимать, не Бретань, где целые деревни бормочут лишь на своем варварском наречии…»

Он повторил вопрос, громко и тщательно выговаривая слова.

Низкий лоб пейзанина собрался в морщины, рука потянулась к затылку… Отреагировал он своеобразно — гаркнул во всю глотку:

— Мари-Николь! Мари-Николь!

Из-за кособокого сарайчика показалась девушка, и граф д'Антраг на время позабыл, что собирался поставить небольшой научный опыт: выяснить, чем быстрее можно подвигнуть пейзанина к разговорчивости: видом хлыста или же серебряной монеты.

Девушка была хороша — для тех, кто имеет склонность к деревенским, кровь с молоком, красавицам. К тому же одежда ее резко контрастировала с засаленной блузой старика — простое, но чистенькое и нарядное платье. Высокую полную грудь пейзанки даже украшало ожерелье — граф удивился, до сих пор он считал, что деревенские девушки так наряжаются на работу лишь в буколических операх… Однако Мари-Николь принесла деревянные грабли и немедленно пустила их в ход — при том нагнулась в сторону господ столь низко, что содержимое ее декольте заставило де Бриссака с шумом втянуть в себя воздух.

— Аббат… там… — проговорил наконец старик и показал для верности рукой. Зубы у него были хуже некуда — половины не хватало, оставшиеся потемнели, сгнили — и, казалось, униженно молили о щипцах зубодера.

Указанное направление соответствовало полученным от звонаря сведениям.

— Если бог действительно создал человека по своему образу и подобию, — несколько минут спустя произнес де Бриссак, отличавшийся вольнодумством, — то надо признать, что во внешности господина Б. имеются весьма неприятные черты…

Д'Антраг промолчал. Затем лейтенант намекнул, что неплохо бы запомнить имя и дом Мари-Николь: он, Бриссак, дескать, охотно бы улучшил породу здешних мужланов на каком-нибудь сельском сеновале. Граф вновь ничего не сказал.

Они пришпорили коней и вскоре увидели домик, разительно отличавшийся от домов Сен-Пьера: небольшой, но уютный, аккуратно побеленный, с черепичной крышей.

А еще через минуту на пороге появился привлеченный стуком копыт Арман де Леру.

* * *

— Ты, Арман, в письмах очень мало рассказал о предмете своей страсти, — сказал д'Антраг, наблюдая, как слуги устанавливают на улице походный стол и выгружают из кареты многочисленные припасы. — Кто она и кто ее родители, о которых ты мельком упомянул?

Граф был несколько удивлен — никаких признаков безумной, страстной влюбленности, столь явно сквозившей в письмах, молодой аббат не проявлял.

— Ее родители… — задумчиво повторил Арман. — Вообще-то ее отец дворянин…

— «Вообще-то» означает, что он из новоиспеченных? — уточнил де Бриссак. — Фи-и-и…

Д'Антраг — чьи предки-графы ходили еще в крестовые походы — улыбнулся самыми кончиками губ. Род перигорских де Бриссаков был возведен в дворянское достоинство тоже не так уж давно, во времена религиозных войн.

— Именно так, — подтвердил Арман. — Причем дворянство дедом Сандрийон получено за подвиг, достойный внесения в исторические анналы, — за излечение застарелого геморроя у самого герцога д'Аржансона!

— Если бы в геральдической комиссии сидели честные люди, — немедленно подхватил де Бриссак, — то центральное место в новом гербе занимало бы седалище военного министра!

Граф взглянул на Армана де Леру с легкой тревогой — как он отнесется к весьма вольной шутке приятеля? Все-таки речь идет об отце возлюбленной…

Арман остался совершенно спокоен. Более того, продолжил рассказ о родне Сандрийон в столь же фривольном тоне:

— А ее мачеха в первом браке была баронессой — и теперь спит и видит, как бы вернуть баронскую корону на дверцы кареты. Выхлопотала для своего благоверного место главного лесничего принца де Рогана — здешний лес принадлежит ему, вы не знали? Неподалеку отсюда по дороге на Бельви расположен один из замков принца, и раз в год, летом, он дает бал для верхушки местного дворянства…

После этих слов господин аббат тяжело вздохнул.

— Ба! Кажется, я понял, в чем дело! — вскричал де Бриссак. — Принц Роган давал этим летом бал — и не счел фамилию де Леру относящейся к верхушке дворянства?!

— Бал состоится сегодня, — сухо ответил Арман. — И дело совсем не во мне… Сандрийон, окончательно потеряв голову от бредней тетки, собралась туда… Без приглашения.