Темные игры 3

Похоже, возвели некогда домик на старом чухонском фундаменте, — на высоком, в рост человека, из дикого камня сложенном. Но потом тот фундамент присыпали зачем-то земляными откосами, и теперь казалось, что дом стоит на вершине небольшого холма.

«Погреб... Ледник для мяса...» — подумал Николаша и вновь ошибся.

* * *

— Знакомься: Глафира Федосеевна. Могла бы тещей тебе быть. Да не судьба...

Слова мясника скользили мимо сознания Николаши, потрясенного видом «тещи».

Низкий потолок подвала не дозволял существу распрямиться, но было в нем где-то полтора человеческих роста, а то и поболее. Остатки людких черт угадывались с большим трудом. Например, лишь по болтающимся спереди сморщенным мешочкам грудей можно было понять, что когда-то ЭТО считалось женщиной.

Глафира Федосеевна очень заинтересовалась кандидатом в зятья. Рванулась вперед, натянув до предела цепь. Щелкнули челюсти — здоровенные, вытянутые вперед, как у заморского зверя крокодила. Когтистые лапы совсем чуть не дотягивались до стоявших у двери мясника и Николаши, — почти лишенные плоти, они крайне напоминали лапы неимоверных размеров курицы. Нижние конечности существа, наоборот, мясом обросли чрезмерно. И, кажется, сзади болтался хвост, Николаша не мог толком разглядеть его в полумраке, да и не приглядывался... Ему и увиденного хватило.

«Я сплю... Напился водки, уснул в мясниковой каморке и вижу сон...»

— Ладно... Надо делать, зачем пришли. Не то опять завоет. Посторонись-ка...

Совковая лопата зацепила из бадьи первую порцию мяса... При виде начавшейся трапезы Глафиры Федосеевны «зять» выскочил из этой части подвала и скорчился в рвотной судороге.

Толком стошнить было нечем... Но желудок сокращался и сокращался, выталкивая жалкие остатки завтрака и дикий коктейль из водки и горького желудочного сока.

Закончив, Николаша кое-как отдышался, — и понял, что изгадил невзначай какой-то ящичек, наполовину заполненный стреляными латунными гильзами. Рядом стояла берданка, Николаша коснулся ствола с вялым интересом: зачем она тут?

— Пристрелить пытался, — прозвучал за спиной голос мясника. — Долго пробовал, не берут ее пули, тут же все зарастает, как было... Не кормить пробовал, так воет на всю округу, не переставая... Сразу надо было кончать, да не поднялась тогда рука, любил ее сильно... Теперь понял, Коля, на ком жениться надумал? Через год Улька почти такой же станет, но размером поменьше, а через три — такой в точности...

Представив новый облик улыбчивой и милой Ульяны, Николаша опять почувствовал рвотные позывы. И не стал с ними бороться.

* * *

Он снова сидел в той же каморке, за тем же столом из некрашеных досок, — но как здесь очутился, не помнил и не понимал.

Мыслей в голове не осталось. Никаких.

Остались зрительные впечатления, но сильно урезанные — будто кто-то обкорнал ножницами края картинки, оставив лишь самый центр. Николаша видел кусок стола, стакан, водочный штоф (видать, уже новый, едва початый, в прежнем-то плескалось на донышке), — а больше ничего, весь мир ужался до этого пятачка.

Потом он увидел чью-то руку, льющую водку в стакан, — и частично мимо, на стол. Лишь по рукаву студенческой тужурки понял, что рука его собственная. Конечность продолжила своевольничать, стакан пополз ко рту. Николаша не стал противиться, выпил.

В темноте, за пределами крохотной области, доступной для взгляда, послышались шаги. Зазвучал голос мясника, и вот теперь-то в нем хорошо ощущалось сильное опьянение.

— Т-ты, К-колюня, ее руку и сердце... ик... просить... д-да? Ты ж мне... мне как сын теперь... забирай, что хотишь...

На стол, опять-таки за пределами видимости, что-то опустилось с легким стуком. А затем что-то другое — с противным сырым шлепком.

Собачья жизнь

Собачья жизнь

Охрана пропускного пункта «Брусничное» сменилась полностью, ни одного знакомого лица. Текучка кадров вообще-то здесь большая: когда у ребят, служащих на границе Территории, заканчивается трехлетний контракт, — желающих продлить его обычно не находится, все стремятся скорее перебраться из мерзких мест поближе к благам цивилизации...

«Но почему сменились все разом?» — недоумевал я.

Обычно раз в год на Большую землю убывает треть личного состава и приезжает пополнение в том же числе, дабы старожилы могли неторопливо вводить новичков в курс дела, во все тонкости и нюансы службы. Полная смена состава свидетельствовала: что-то стряслось неординарное... Но что именно, я понятия не имел — не был в «Брусничном» больше года, а ни в новостях, ни в закрытых ведомственных сводках это название вроде бы не мелькало в связи с каким-либо происшествием. Впрочем, отношения между нашими ведомствами сложные, «церберы» не станут посвящать «декадентов» (ряды последних украшает и моя персона) в свои мелкие неурядицы, и даже не совсем мелкие...