Темные игры 3

А еще через пару лет Володя Костыльков узнал из журнала «Наука и жизнь» о существовании «бутылки Клейна». Рассматривал в журнале рисунки, изображавшие ее проекции, и не понимал, что за странные ощущения у него возникают, — словно из глубин памяти пробиваются воспоминания о прочно позабытых снах.

И отчего у него тупой болью заныла вдруг левая рука, Володя Костыльков не понимал тоже.

Комментарий автора

Довольно, на мой взгляд, забавная эта история была написана для антологии «Герои. Антиреальность», продолжающей линейку сборников «Герои. Другая реальность» и «Герои. Новая реальность». Тексты, собранные в антологиях, основаны на известных, можно сказать, классических сюжетах, — препарируют их, выворачивают наизнанку, рассматривают под всевозможными углами зрения, далекими от традиционных.

Меня привлек классический сюжет о волшебнике-джинне, долгие века томящемся в сосуде, — в том его изводе, что поведал нм Лазарь Лагин в своей повести-сказке «Старик Хоттабыч».

Озадачился я вопросом: а что будет,если сосуд старика Хоттабыча достанет со дна реки не образцово-показательный пионер Волька, — а реальный мальчишка с реальными желаниями и мечтами, мало совпадающими с «Кодексом юного строителя коммунизма»?

Ответ перед вами.

Молчание Гагарина

Молчание Гагарина

Связь с Гагариным прекратилась 27 мая 2155 года по земному летоисчислению (иначе говоря, 8-го года Исхода), когда не состоялся очередной полуденный сеанс связи.

Вернее, не так... Спутник-ретранслятор работал исправно, более того, с Новоросы исправно шла на спутник тактовая частота, но и только. Однако никто не пожелал этой частотой воспользоваться. Никто не вышел на связь.

Следующий, шестичасовой сеанс также не состоялся. На вызовы по аварийной частоте Гагарин не откликался. Такого никогда не случалось, и стало ясно: на поверхности Новоросы стряслось нечто нештатное. Синяя тревога, объявленная после первого пропущенного сеанса, превратилась в красную.

Самого страшного пока никто не допускал: автоматика отрапортовала бы на «Ковчег-2» о разрушении любого из трех защитных куполов, и любого из сооружений, о любом фатальном сбое в системах жизнеобеспечения. Даже если бы в Гагарине одномоментно не осталось бы ни единого живого человека, сигнал все равно бы ушел на «Ковчег», вращавшийся по гелиоцентрической орбите. Не ушел. Первое поселение землян под чужими звездами, очевидно, осталось целым и невредимым. Но отчего-то не выходило на связь.

В 19:27 по бортовому времени у генерал-полковника Воронина, главы экспедиции, собралось экстренное совещание. Одиннадцать начальников служб, — не все, лишь те, кто имел хоть какое-то отношение к сложившейся ситуации. Плюс сам генерал, плюс марсианин Залкин.

«Тринадцать, нехорошее число, — подумал Воронин, хотя обычно не придавал значения суевериям. — Не надо было приглашать марсианина...»

Залкин не имел отношения к марсианам, прилетавшим на Землю и третировавшим безвинных землян боевыми треножниками и лучами смерти, — лишь в фильмах и романах прилетавшим и третировавшим, разумеется: следов тех марсиан за все десятилетия колонизации Марса так и не обнаружили.

Он был на «Ковчеге-2» представителем Фонда «Завтрашний день», штаб-квартира которого находилась на Марсе. И штаб-квартиры большинства корпораций, учредивших фонд, находились там же, подальше от Земли, терзаемой катаклизмами, экологическими и гуманитарными катастрофами.

И попробуй такого не пригласи... Сам явится, да еще и наложит вето на любое не устраивающее его решение, — имеет право, половина финансирования программы «Исход» осуществлялась и осуществляется на деньги Фонда. А если копнуть глубже, то больше половины — множество сопутствующих, но не связанных напрямую с Исходом программ «Завтрашний день» оплачивал единолично.

Воронин вздохнул и начал совещание. Коротко, в нескольких словах обрисовал ситуацию — все и без того были в курсе дела. И первым делом обратился к Ревичу, отвечавшему, среди прочего, за связь и за группировку спутников, вращавшихся вокруг Новоросы.

— Что с визуальной разведкой?

— Сделали, что могли... Скорректировали орбиту СВН-12, сейчас он каждые два с половиной часа пролетает над Гагариным. Ну, почти над Гагариным, но небольшое отклонение не имеет значения.

— И?

— Облака... — сказал Ревич виновато, словно облака над поселением появились исключительно по его халатности. — Мощный фронт. Случаются небольшие разрывы, но пока спутник ни на один из них не подгадал.