Темные игры 3

Вошли. Никого внутри, разумеется, не было, хотя Вася, входя, расстегнул на всякий случай кобуру с табельным ТТ. Яновский покосился на этот жест, но ничего не сказал. Сам он к своему нагану даже не потянулся. Яновский с туркестанских времен признавал в качестве личного оружия исключительно наган и не желал сменить его на что-нибудь более современное — дескать, и перекос патрона не грозит, и осечка не так страшна, как в автоматическом пистолете, и с предохранителя снять не позабудешь за отсутствием такового.

Внутри ничего не осталось от той поры, когда часовня распространяла опиум для народа. У дальней от двери стены имелось небольшое возвышение, там, очевидно, некогда стоял алтарь или что-то вроде него, Вася слабо разбирался в церковных премудростях. Над бывшим алтарем в стену углублялась ниша приличных размеров, словно строители часовни хотели пробить третье окно, однако в ходе работ передумали. Наверное, в нише висела раньше самая ценная здешняя икона, но давно канула.

Из былого интерьера часовни уцелела только роспись на стенах, да и то частично — со стены с нишей ее почти всю отдолбили, две боковых стены остались почти нетронутыми.

Здесь и в самом деле прибрали, пол был чистый, похоже, даже вымытый. Лишь на стенах остались кое-где следы — их пришлось бы снимать вместе со штукатуркой, но побуревшая и впитавшаяся кровь уже не казалась кровью.

— Смотри, — показал Яновский под ноги.

Вася теперь хорошо смог увидеть то, что в прошлый визит не разглядел под лежавшими телами и лужами крови. На полу был изображен большой, почти во все помещение, круг. Он, словно апельсин на дольки, делился на двенадцать радиальных секторов, и в каждом имелся свой астрономический символ: серп убывающей луны и серп прибывающей, солнечный диск и что-то еще — дальние сектора Вася плохо видел, света, попадающего сквозь прорехи в куполе, не хватало, чтобы толком осветить часовню.

Он понял: окровавленные тела не просто так были разложены на полу, образуя странную фигуру, а лежали каждое на своем секторе... А еще понял, отчего тимуровцы отпустили тринадцатого — Квакина, вожака конкурирующей компании. Но все равно не мог взять в толк, как из этого следует, что банда вернется на место преступления.

— Не туда ты смотришь, — досадливо сказал Яновский, не иначе как видевший в полумраке значительно лучше Васи. — Ты вон куда посмотри...

Капитан сдавил рукоять «вечного фонаря», полученного от щедрот участкового, динамка зажужжала, раскручиваясь, затеплившийся луч света стал ярче, сильнее — и уперся в один из дальних секторов.

— Узнаешь?

Как не узнать... Три кружка, расположенных треугольником — «Три луны», тамга Тамерлана, символизирующая вечность и единство прошлого, настоящего и будущего, и что-то там еще символизирующая, профессор Витман говорил, но Вася остальное не запомнил...

Вопросов в голове теснилось множество, но он не спешил их задавать, просто уставился на Яновского ожидающе. Капитан вздохнул и начал объяснять:

— Читал я книжку много лет назад, и автора забыл, и название, но один любопытный факт запомнился. Есть в Италии, не помню в каком городе, собор...

В часовне и вправду имела место своеобразная акустика — своды работали словно огромный резонатор, отражая и усиливая звуки. Капитан говорил по обыкновению негромко, но его голос звучал, как у оратора с трибуны на первомайском митинге, — и Яновский еще сильнее сбавил тон.

— Так вот, собор... А в нем — маленькая медная пластинка, в пол заделанная. И один раз в году, в летнее солнцестояние, в полдень, — ровнехонько на эту пластинку должен солнечный луч попасть из специального отверстия в куполе. Только в этот день и час, ни в какой другой.

— А зачем? — недоуменно спросил Вася.

— Проверка. Если хоть чуть-чуть сместится солнечное пятнышко, значит, фундамент «поплыл», меры надо принимать... Но уже полтысячи лет все в порядке, архитекторы в те времена туго свое дело знали.

— Здесь такая механика уже не сработает... Вон сколько дырок-то в крыше появилось, пойди найди среди них нужную.

— Сейчас найдем... — Взгляд Яновского зашарил по стенам. — Вот оно, гляди... Да нет, левее и ниже, под ногами у старца с нимбом.

Действительно, это солнечное пятнышко трудно было спутать с другими. Вернее, три круглых пятнышка, сгруппированные в треугольник.

— Я его в прошлый раз заметил, случайно, — объяснил капитан. — Подивился тогда, отчего дыра в крыше такой странной формы получилась. А когда под автобиографией Гараева тот же знак увидел, тут-то в голове и начало все складываться одно к одному.

В голове же Васи Дроздова ничего ни с чем складываться упорно не желало. В чем он честно сознался. Яновский объяснил:

— Здесь, понятное дело, не об устойчивости фундамента речь идет. Здесь пятнышко на секретное место указывать должно — где спрятано что-то или ход куда-то открывается.

— Ничего не понимаю... Отчего они всю свистопляску глубокой ночью устроили, а не в полдень? Если нужен солнечный свет?

— И я не понимал. До сегодняшнего допроса Пятакова не понимал. А сегодня сообразил: свет нужен не солнечный, а лунный. Вот, смотри...