Темные игры

И показал винный кувшин с длинным узким горлом, один из нескольких дюжин, что хранились с остальной провизией, но взять их можно было только с личного дозволения Рудаза ир-Салаха.

Кто-то из джандаров лениво гоготнул шутке старшего, кто-то отпустил несколько соленых словечек про эту общую мать и ее богатую грудь, вскормившую столько потомства, и остальные снова рассмеялись. Арбакеши, что сидели у другого костра и покорно проглотили насмешку Мехши, на этот раз возмутились, но их никто не стал слушать.

Где караванные соколы – благородные воины, вскормленные с конца сабли, а где арбакеши – простонародье, воловьи няньки, собиратели навоза и хвостокруты. Не зря же одним платят серебром, и сам караван-даш не брезгует иногда присесть к их костру, а других можно в любом городе выгнать, если окажутся строптивы или глупы, и нанять новых. Уж править волами да смазывать колесные оси любой мальчишка способен.

Халид кивнул, про себя досадуя и на караван-даша, который решил побаловать джандаров, и на Сокола, внимательного и заботливого ко всем своим людям, даже к чужакам вроде Зеринге. До этого вечера у него как-то получалось есть в одиночку, спуская платок с лица подальше от проклятого халисунского выродка. Но сейчас тот сидит рядом с Мехши и ржет громче всех. А свободное место как раз напротив… И ведь не откажешься присесть к общему костру, это сочтут оскорблением. Чистый душой человек не отнекивается разделить общую трапезу и веселье.

Нет, отговориться-то можно, например, принятым во искупление грехов обетом не пить вина. Едут они из храмового города, так что такая причина вполне подойдет. Но делать этого Халиду не хотелось. Мехши, конечно, не обидится, однако зарубку в памяти оставит, а остальные охранники примутся донимать насмешками, на которые придется либо отвечать еще более злыми шутками, либо насовать самого ретивого носом в песок, чтобы остальные унялись. И то, и другое привлечет слишком много взглядов.

Поэтому Халид закинул кожаное ведро, из которого поил коней, в ближайшую арбу и подсел к костру. Ему тут же сунули миску с кашей, в которой торчал щедрый кусок баранины, и Халид принялся есть, спустив платок. Что ж, вот сейчас он и узнает, насколько изменился за эти восемь лет…

Кувшин уже пошел по кругу, но медленно, с приличной случаю неторопливостью. Халид съел кашу и грыз баранье ребро, а вино не проделало к нему и половины пути, потому что каждый джандар, принимая угощение, должен был что-то рассказать или хотя бы пожелать здоровья собравшимся. Ему отвечали, и часто кувшин оставался в одних и тех же руках подолгу, прежде чем снова тронуться в путь.

– Еще дня три – и в Казруме будем, – мечтательно сказал сидящий рядом с Халидом Туран, совсем еще молодой парняга, но здоровенный на зависть любому волу. – Дальше без меня поедете…

Мехши коротко кивнул, подтверждая, что знает и помнит, но кто-то из охранников, лениво развалившихся на попоне, отозвался:

– А что, дитятко, дальше Казрума тебя матушка не пускает?

Послышались смешки, но Туран не обиделся. Напротив, расплылся в улыбке и заявил:

– Сам ты дитятко, а меня в Казруме невеста ждет. Ух, какая у меня невеста! Губы слаще меда, груди по кувшину каждая, а бедра…

Он закатил глаза и причмокнул. Халид кинул начисто обглоданную кость в костер, облизал жирные пальцы, а затем вытер одну руку об другую. Поставил миску на землю рядом с седлом, на котором сидел, и окинул взглядом ухмыляющихся охранников напротив себя. Сам Сокол Мехши, джайпурец Арпан, Имран из Тариссы… И халисунец Анвар с белозубой, но щербатой улыбкой, крепкий, коренастый, прожаренный солнцем… Все они смотрели на Турана снисходительно и весело. На Халида не глядел никто.

– Ну, если такая невеста, то конечно, – не унимался насмешник Арпан. – Да только зачем ей телок вроде тебя? Может, лучше я к ней поеду? Ты же, наверное, не знаешь, с какой стороны к женщине подойти! Погоди пару лет, а пока что поучись кобылам… гривы заплетать…

Смешки становились все громче, но Мехши не зря был Соколом. Он бросил взгляд на болтуна и ласково заметил:

– А я гляжу, ты как раз умелец по кобылам? Вот жеребцам советы и давай, коли спросят, а к чужим невестам не лезь, там жених без тебя разберется.

В этот раз хохот раскатился далеко от костра, так что волы, пасущиеся рядом, с недоумением дернули ушами и зафыркали. Насупившийся было Туран от восторга принялся бить громадными лапищами по коленям и благодарно воззрился на заступника.

– Ай, ладно! – рассмеялся, махнув рукой, и сам Арпан. – С кем я, бедный, связался? Против двоих мне точно не выстоять. Передавай невесте поклоны, Туран, да хоть на свадьбу позови, что ли. Матушкой клянусь, язык узлом завяжу, буду только есть, пить и на невесту любоваться.

– А вот и позову! – самодовольно заявил парень и обвел всех торжествующим взглядом. – Если три дня в Казруме подождете, то дорогими гостями будете. Всех накормлю-напою, не зря же я три года у господина Мехши служу. Накопил серебришка, на славную свадьбу хватит!