Темные игры

Сан Саныч с ужасом понял, что в лифте, в трех метрах от него, происходит изнасилование с применением угроз и оружия. Маньяк орудует, питерский Чикатило. Не повезло, называется – вышел покурить.

Доцент, отдадим должное, ни на секунду не подумал о том, что можно счесть услышанное звуковой галлюцинацией и мирно отправиться спать. Но и вплотную знакомиться с вооруженным ножом маньяком совсем не хотелось, не одобрял доцент скоропалительных знакомств с асоциальными личностями.

И рванул он, на бегу роняя шлепанцы, в квартиру – вызывать по знакомому с раннего детства телефону «02» подмогу…

Томительно долгие секунды вспоминал, в какой из коробок запакован телефон, отрыл ее, аккуратно заклеенную и перевязанную, в куче привезенных вещей. Пометался, отыскивая в царящем бедламе ножницы, и, не найдя, стал рвать веревку и картон пальцами, ломая ногти и поскуливая от бессильного нетерпения. Снова заметался, уже с аппаратом в руках, пытаясь разыскать телефонную розетку в пока незнакомой квартире. Не находя, выругался матом (четвертый или пятый раз в жизни!), запнулся, падая сбил прислоненное к стене зеркало. Розетка была за ним. С третьей попытки воткнул дрожащими пальцами штепсель, лихорадочно схватил трубку…

Трубка молчала. Мертво.

Зря Сан Саныч грешил на аппарат, якобы поврежденный при переезде или недавнем падении, зря тряс его, стучал по рычагу и совсем уж бессмысленно дул в безмолвный микрофон. Все было гораздо проще – линию отключили съехавшие жильцы для последующего перевода номера на новую квартиру, о чем доцент знал, но впопыхах совершенно забыл.

Снова выскочил на лестницу, втайне надеясь, что все решилось и без его участия, что помощь пришла, пока он возился с телефоном. Помощь не пришла. Гнусное действо в кабине лифта продолжалось, причем, судя по звуковому сопровождению, вступило в новую фазу. В полный рост встал извечный вопрос русской интеллигенции: «Что делать?»

В остановленную кабину без специальных инструментов не попасть, да и кто помешает спугнутому насильнику нажать кнопку первого этажа и исчезнуть, ткнув жертву ножом на прощание? На самом деле эта мелькнувшая у доцента мысль прикрывала его категорическое нежелание очутиться в непосредственной близости от маньяка.

Любая бабулька, не отягощенная интеллигентскими генами, высшими образованиями и учеными степенями, решила бы эту смешную проблему легко и просто. Завопила бы старушка истошным голосом, во всю мощь старческих легких. Может, никто из жильцов и не вышел бы, не тот сейчас народ, но потенцию супостату подпортила бы, это точно. А то просто начала бы звонить без разбора в двери всех квартир, требуя вызвать милицию.

А вот Сан Саныч не мог завопить истошным голосом. Не мог и все тут, воспитание не позволяло. Тем более не мог представить, как он возникнет в три часа ночи на пороге незнакомых людей, встрепанный, в запыленной майке и одном шлепанце. Извините, мол, я сосед ваш новый. Тут у нас в лифте насилуют кого-то, не будете ли вы любезны вызвать по телефону милицию? Сунуться под нож было для этого потомственного интеллигента проще, честное слово.

Ничего не придумав, метнулся доцент снова в квартиру, решив прихватить для дальнейших действий хоть что-то, способное заменить оружие. И сразу у двери наткнулся на весьма разрушительные орудия в количестве четырех штук. Это были отвинченные для удобства перевозки от старинного дубового стола ножки – восьмигранные, толстые на верхнем конце, очень тяжелые, напоминающие размером и формой не то средневековую палицу, не то просто пещерную дубину.

Когда потная ладонь Сан Саныча стиснула рукоять обретенного оружия, с ним произошла странная, но объяснимая метаморфоза.

Оружие, оно вообще ведь на мужиков действует довольно возбуждающе – атавизм древнейших времен, когда пацифисты истреблялись и поедались первыми. Ерунда, что висящие на стенках ружья раз в год сами стреляют. Они просто гипнотизируют мужчин взять их в руки, а взятые – нажать на курок.

Так что на площадку доцент возвращался стремительной и упругой походкой охотника на мамонтов – сутулые плечи расправлены, животик втянулся, руки уже не дрожат, мускулы напряжены и взгляд какой-то странный. От такого взгляда темные личности в пустынных переулках гораздо быстрее теряют желание попросить закурить, чем от вида, скажем, газового баллончика.

Неизвестно, что предпринял бы Сан Саныч, поколения интеллигентнейших предков которого трусливо ретировались от неукротимого напора далекого пещерного пращура. Может, стал бы с молодецким ревом вышибать двери лифтовой шахты своей неандертальской дубиной.

Но тут лифт пришел в движение.

Движение было недолгим и завершилось ровнехонько на шестом этаже. Пока двери медленно раздвигались, доцент, подняв дубину, затаился сбоку в засаде. Ну прямо Робин Гуд, гроза Шервудского леса, мститель за униженных, оскорбленных и изнасилованных.