Темные источники (Трилогия о маленьком лорде - 2)

- Что это за выражение? - сердито спросила она. - Можно подумать, что мой брат участвует во всей этой жалкой возне, о которой столько говорят. Нет, мой мальчик, речь идет просто о том, что он поместил кое-какие бумаги, ну да, в более доходные предприятия. Но я так плохо в этом разбираюсь. Да и к тому же у тебя есть...

Он это знал. Ему авансом выделили часть того, что ему предстояло получить в наследство. Чтобы он испытал себя, пожил на свой страх и риск, как выражался либеральный опекун дядя Мартин. Нет, ему и впрямь было не на что жаловаться...

- Ты не поняла меня, мама, - сказал он проникновенно. - Я просто немного удивился, мне трудно представить, что ты тоже участвуешь в этом шабаше, в который вовлечены все. Впрочем, я ничего не имею против - ты там будешь в хорошем обществе.

Но она встревожилась. Когда они пили кофе в гостиной, она снова вернулась к его замечанию. Они сидели в эркере, выходившем на Бюгдё. Перед ними расстилалась темно-синяя бархатистая гладь Фрогнеркиля, а по ней скользили белые и красновато-коричневые яхты, возвращавшиеся из дальних прогулок. "На одной из них отец Андреаса, - подумал Вилфред. - Вот тот желтовато-кремовый лебедь, может, и есть его яхта, она довольно большая".

- В хорошем обществе? - переспросила она. - Ты хочешь сказать, что порядочные люди тоже пустились в эту... спекуляцию?

- Милая мама, - сказал он. - Выражение "порядочные люди" ты тоже позаимствовала у дяди Мартина. "Порядочные люди" уже несколько лет участвуют в спекуляциях. По правде сказать, ты явилась к шапочному разбору. - Он бросил на нее требовательный взгляд, несколько раздраженный тем, что она не предлагает ему коньяку: он прекрасно знал, что, несмотря на ее разговоры о трудных временах, ее погреб по-прежнему полон превосходными напитками правда, с тех пор как самым распространенным преступлением в стране наряду с контрабандой на ближних и дальних берегах стало очищать винные погреба, вина переместились из подвалов в шкафы и на полки.

- Ты ошибаешься, - сказала она с неожиданно обретенной уверенностью. Она знала, что, если сейчас подать коньяк, неприятная строптивость сына утихомирится. Она встала и, вернувшись с подносом, закончила: - Во все времена в делах был старый добрый обычай - помещать свои капиталы как можно выгодней. - Она поставила поднос на стол и, вопросительно взглянув на сына, наполнила его рюмку.

- Дорогая мамочка, - сказал он, вдыхая вожделенный аромат спиртного. Ты говоришь, как по книге читаешь, ну прямо дядя Мартин. - И, не давая ей вставить слово, продолжал: - Я тебе уже объяснил, что не имею к этому никакого отношения, но, как, судя по всему, тебе дал понять дядя Мартин, я встречаюсь с людьми, которые обделывают эти дела, и поверь мне, даже самые опытные спекулянты отнюдь не знают, какие бумаги окажутся выгодными или надежными в будущем - и даже в самое ближайшее время.

Но она была непоколебима.

- Мой брат Мартин знает, что делает, - сказала она, однако все-таки позволила налить себе маленькую рюмку коньяку.

Вилфред удовлетворенно вздохнул, чувствуя приятное жжение в горле.

- Пусть будет так, - сказал он. - Хотя по правде сказать, я думаю, что мы с тобой оба не слишком смыслим в том, о чем сейчас толкуем.

Но мать вдруг о чем-то вспомнила и, спохватившись, взглянула на часы.

- Вилфред, а ведь я обещала твоей тетке Кристине побывать в Доме ремесел. Она устраивает там очередной показ. - Она подметила испуганный взгляд сына. - Извини, пожалуйста, но, когда ты приходишь ко мне обедать, у тебя обычно столько разных планов, и я думала...

Перед ним молниеносно обнажилась гротесковая сторона ситуации. Они оба, ублаготворенные изысканным домашним обедом, будут смотреть, как искусная Кристина учит стесненных в средствах хозяек использовать недоброкачественные продукты, чтобы готовить пищу, напоминающую ту, какую им хотелось бы есть. Ему стало весело, он любил подобные противоречия, в которых никогда не было недостатка.

- Мамочка, - сказал он, улыбаясь своей самой радужной улыбкой, - да я с удовольствием пойду с тобой в Дом ремесел. - И, видя, как она обрадовалась и какой груз свалился у нее с души, добавил: - А помнишь, как мы с тобой ходили в Тиволи и смотрели индийских факиров? Сразу после выпускного экзамена в школе фрекен Воллквартс?

- Это когда ты прочитал непристойные стихи? - На нее уже нахлынули приятные воспоминания.

- Это была народная песня, мама, старинная датская народная песня. По моим тогдашним детским представлениям - гарантия добропорядочности...

- Черта с два! - радостно воскликнула она, повторяя одно из любимых выражений дяди Мартина. - Так я тебе и поверила! Но неужто ты и вправду пойдешь со мной? Кристина так долго приставала ко мне, что пришлось пообещать...

- Живо переодевайся! - шаловливо крикнул он. - Наверное, уже восемь, нельзя терять ни минуты! - Он быстро вскочил, схватил мать за обе руки и легко повернул к двери. А потом, с ласковой настойчивостью держа за плечи, повел к выходу.

Радостно обернувшись к нему, она воскликнула:

- Всего две минуты! Будь добр, убери бутылку на место!