Темные изумрудные волны

— Улетаем на море. Будем там две недели.

И она вздохнула:

— Жаль, не встречу человечка…

— Кого-то ждёте в гости?

Губы её тронула мягкая улыбка, глаза заискрились.

— Да, ветреный, непутёвый, но дорогой… родной мой человек.

— Кто же это?

— Надеюсь, она меня дождётся. Если снова не упорхнёт куда-нибудь.

Придя домой, Арина застала дочь стоящей перед зеркалом. На ней был новый купальник, светло-зелёный, с золотистыми полосками. Девочка рассматривала себя, то выставив вперёд ногу, то подняв руку, повернувшись то одним боком, то другим.

— Скажи, как я в нём?

Присмотревшись так, будто видит её в первый, а не в сто тридцать первый раз в этом купальнике, Арина ответила:

— По-моему, шикарно.

Взглянув на её отражение, встретилась с ней взглядом.

— А скажи, мама… этот святой… страшно сказать, Иосиф, почему он с таким фанатизмом ходит за тобой?

В Танином голосе прозвучали угрожающие нотки, серо-зелёные глаза испытующе смотрели на мать.

— Говорила же — это милиционер, он расследует папино дело. Спасибо, что не таскает меня в отделение.

Не отрывая взгляда, Таня погрозила кулачком:

— Смотри у меня, ты не можешь ни с кем встречаться.

— Слушаю и повинуюсь. Разрешите идти.

Взглянув на брата, игравшего на полу, Таня набросилась на него:

— Опять он машину разобрал! Ломает всё с каким-то фанатизмом. Мы не миллионеры тебе каждый день игрушки покупать!

Ночью, во сне, Арина шла по белым розам, и незримые шипы вонзались ей в ступни; было сладостно от бесконечной дороги цветов и нестерпимо больно от кровоточащих ранок. Вдруг розы стали красными, образовали огромный венок и запылали, а она металась в замкнутом кругу, задыхаясь от терпкого дыма, и не могла разомкнуть глаз.

Порывисто поднявшись, вся во власти каких-то предчувствий, Арина вышла на балкон. Душная августовская ночь. Луна, недосягаемый корабль, плыла по небу. Какая неживая тишина, даже ветви не шелохнутся.

Арина вернулась в спальню, но так и не смогла заснуть до самого утра. Ощущение чего-то неизбежного тяготило её. Почему нигде не сказано, как предотвратить непредотвратимое!

Глава 111

Это был старинной постройки дом, из тех, не поспевающих за временами года толстостенных, упрямых домов, которые летом хранят прохладную сырость, а в осенние холода не расстаются с душным и пыльным теплом.

В назначенное время Ансимов и Быстров приехали в московский офис компании «Металлоимпорт», охранник проводил их на второй этаж, и, остановившись у дверей приёмной, показал рукой:

— Прошу.

«Очень широкий коридор, — подумал Владимир. — Тут на БМП можно кругами ездить».

Леонид Сергеевич Ковченко, директор, широконосый, широколобый, настоящий сын народа, вышел из-за стола, поздоровался за руку, и пригласил присесть.

Кабинет его был обычным кабинетом директора преуспевающей компании — просторный, обставленный современной импортной мебелью, с «задней комнатой» для «малых приёмов». Необычной была писаная маслом картина с изображением подводной лодки.

Накануне Владимир выяснил, что перед тем, как заняться бизнесом, Ковченко был военным. Только в каких войсках — это вылетело из головы напрочь.

— Как доехали? — начал разговор директор.

Оказалось, хорошо. Гости отвечали немного сдержанно, как бы осваиваясь с обстановкой. Ковченко сказал, что бывал в Петербурге по службе, любит этот город.

— Так вы военный? — просиял Владимир.

— Да-а, — гордо протянул Ковченко, и как-то сразу подобрался.

Владимир, будто невзначай, проговорил:

— Я тоже служил.

— Так, так… Где же?

Бросив беглый взгляд на картину, Владимир ответил, что служил на Тихоокеанском флоте.

— Да? Где именно, в каком звании покинули флот? — спросил Ковченко с живейшим интересом.

— Капитан второго ранга; последнее назначение моё было… командир подводной лодки.

Ковченко не смог сдержать изумлённого возгласа. Вот это встреча! Выяснилось, что он тоже был капитаном подводной лодки. Посыпались вопросы — как, когда, что за подлодка.

— «Бешеная трепонема», — невозмутимо ответил Владимир.

— Что… что… — пробормотал далёкий от медицины Ковченко, и так уставился на Быстрова, будто предстал перед ним царь Посейдон.

Артур наклонился якобы для того, чтобы поднять ручку, он готов был расхохотаться. Выпрямившись, он отвернулся. Лицо его покраснело, губы тряслись от насилу сдерживаемого смеха.

— Это на нашем жаргоне, — официальное название СКВ 2810.

Если в подводных лодках Владимир не смыслил ни черта, то дату своего дня рождения, он, конечно же, помнил, ну, а «СКВ» для любого валютчика — как заклинание.

— Но такой подводной лодки не существует…

Владимир пожал плечами — мол, за что купил, за то продал.

Ковченко надел огромные, на пол-лица очки с линзами в сантиметр толщиной, достал из тумбочки каталог, стал листать.

— Так, так… что-то не нахожу…

— Это был секретный проект, об этом знал только министр обороны, и узкий, чисто… очень узкий круг.

— Позвоню, спрошу, — важно произнёс Ковченко, и сделал соответствующую пометку в блокноте.

Не выдержав, Артур вышел, даже не объяснившись. Оказавшись в туалете, он предался безудержному хохоту. Когда понял, что может держаться более менее спокойно, вернулся в кабинет.