Темные Холмы (СИ)

Уже через несколько месяцев, дома стали появляться дорогие вещи, старый большой телевизор сменился новым, еще большим и плоским, в ванной работники заканчивали ремонт, а я, наконец, получил долгожданный ноутбук с надгрызенным яблоком на крышке. Мы перестали заглядывать в универмаг в поисках распродаж и посетили пару модных бутиков одежды, после чего Тим шутливо величал меня "мини мажорчиком". Об отце мы не говорили, сам он о себе тоже не напоминал, что очень сильно меня раздражало. Вдруг мы тут уже с голода померли, ведь бросил он нас не оставив ни гроша. Так, понемногу мы втянулись, и внешне жизнь якобы стала налаживаться.

После отъезда начальницы наши с мамой редкие встречи стали еще реже, она завела новые, полезные знакомства, начала часто пропадать на деловых встречах, оставалась ночевать на работе, и к концу весны дело дошло до того, что я видел ее лишь по утрам, когда собирался в школу. Она возложила на меня множество домашних обязанностей, и гордилась, что я так успешно с ними справляюсь. Покупка продуктов, уборка, оплата счетов, а иногда и готовка легли на мои плечи.

Я из кожи вон лез, чтобы помочь ей, ведь она так тяжело трудится, но чувство, что мы отдалились как никогда, не покидало меня. В одиночестве я бродил по квартире, ничего не могло развлечь меня, ни новый ноут, ни плоский телевизор. Тимофей регулярно вытаскивал меня на природу, устраивал вечеринки, я шутил и заигрывал с девчонками, но в душе была пустота, я чувствовал себя одиноким и брошенным. А по ночам мне снились кошмары. Я бродил в закрытой комнате, пытаясь открыть дверь, а она никак не открывалась. Чем дольше я бродил, бился о стены, разбивал в кровь руки и кричал, тем меньше становилась комната, пока не обретала схожесть с гробом. В итоге я бросал бесполезные попытки выбраться и сидел там, пока темнота полностью не поглощала меня.

Утром просыпался разбитый и обессиленный. Однажды, проснувшись после очередного кошмара среди ночи, я пошел в комнату матери, желая поделиться своими тревогами, но что-то остановило меня у самой двери. На цыпочках подкравшись, я приложил к двери ухо. Сквозь тишину отчетливо были слышны тихие всхлипы. Порыв зайти я задавил на корню. Что я ей скажу? Что все будет хорошо? Все наладится? У нас и так все прекрасно, не считая, что ее бросил мужчина, которого она любила больше жизни. Я не понимал, почему она так страдает, я ведь никогда не влюблялся. Я не знал, как ее утешить, и от этого мне стало еще хуже. Лучше уж молчать, ведь если она увидит мое состояние, то будет винить во всем себя. Пусть лучше думает, что я беззаботный подросток и не беспокоится.

Отступив, я вернулся в комнату, залез под одеяло и свернулся калачиком. Горло сдавили злые слезы, но я подавил их, разозлившись на себя еще больше.

'Размазня! Соберись, а то ведешь себя как маленький мальчик. И без твоего нытья тошно' - сетовал я на себя. В итоге я успокоился, но спазм в горле остался, как бы я не пытался расслабиться.

***

Лето нагрянуло как-то внезапно и наградило густыми холодными туманами по утрам и безжалостным солнцем днем.

Утром, идя в школу, мы одевались потеплее, а возвращаясь, изнывали от жары, таща в руках куртки, кофты, а некоторые снимали даже футболки, пытаясь поскорее избавиться от побелевшего за зиму тела и приобрести бронзовый загар.

Еще начинались экзамены и зачеты, а мне повезло родиться в первую неделю лета, когда начиналось все это безобразие. В прочем никакое безобразие никогда не мешало мне хорошенько отпраздновать. Но не в этот раз. В этом году день рождение волновало меня меньше всего, я напрочь о нем забыл, чем до глубины души оскорбил своего лучшего друга.

Утро было ничем не примечательным, одинокий лучик прорвался сквозь толстую пелену дождевых туч и ударил мне прямо в глаз. Мой привычный кошмар вдруг ознаменовался светом в конце туннеля, и я усиленно к нему потянулся. Потом резко проснулся и сразу услышал приятный запах домашней выпечки. Сладко пахло ванилью. Я растерялся. Потирая глаза, потягиваясь и отчаянно зевая, осторожно выглянул из спальни.

На кухне, тихонько напевая, хозяйничала мама в красивом свободном платье, поверх которого был повязан симпатичный кухонный фартушок с нарисованными клубничками и дольками апельсинов - мой подарок к 8 марта. Никакого намека, что ей стоит чаще бывать на кухне, просто раньше мама так любила готовить...

Сейчас она упоенно намазывала крем на торт, периодически отправляя ложечку себе в рот. Я замер, боясь спугнуть видение. Мама выглядела такой спокойной и такой счастливой, что у меня защемило в груди. Давно не видел ее такой.

Она почувствовала мой взгляд, обернулась, засияв улыбкой. Я испугался и позорно спрятался за дверью. Засмеявшись, она бросила ложечку и легкой походкой направилась ко мне.

После порции поцелуев и объятий она поздравила меня с шестнадцатилетием. Мне, наконец, дошла причина праздника, и я наслаждался вниманием, стоя в объятиях матери, вдыхая аромат легких духов смешанных с запахом выпечки. Счастью моему не было предела, все заботы и тревоги были забыты.