Темные не признаются в любви

Существо, говорившее устами хрупкой брюнетки, ткнуло пальцем в сторону его высочества, стоявшего за спинами кромешников, и злорадно уточнило:

— Кр-р-ровь принца!

— Облезешь, тварь, — оскалился очкастый. — Кромешники больше не повторят свою ошибку.

С невероятной силой выдернув руки из захвата охранников, одержимая Мирэл обвела присутствующих пугающим взглядом и прошипела:

— Кромешникам конец! А всякие вшивые принцы первыми сдохнут в муках! Давелийские гнилые ублюдки, я вырву ваши глаза, высосу мозги…

Из нежных девичьих губ летели угрозы и ругательства похлеще, но я уже не слушала. Джаред тихо окликнул вампира по имени, и тот понятливо подхватил меня под руку и быстро потащил прочь.

— Они же ей помогут? Помогут или… убьют? — высказала свой страх вслух.

— Они попытаются.

Грегерсон тянул к черному ходу.

Я обернулась в последний раз — серебристо-серый купол накрыл певицу и тех, кто старался ей помочь. Прежде чем вампир завел меня на крыльцо, я успела увидеть контуры фигуры, у которой выросли гигантские крылья… Ох, существо сумело трансформировать тело девушки? Тогда это конец — ее не спасти…

Спустя пять минут я дрожала в кабинете хозяина «Полнолуния», укутанная в вязаный плед. Теплого красно-коричневого цвета, он приятно пах лавандой. Ладони грела чашка с чаем, а душу — тихие слова того, который, как считала раньше, мог только едко насмехаться.

— Будьте спокойны, леди, Джаред — один из самых сильных воинов ордена. Он может то, что вашим боевым магам и не снилось.

— Да, я уже убедилась в этом.

— Вы видели совсем мало. Если кто и разберется в сложившейся ситуации, так это Джаред.

О друге Грегерсон говорил с гордостью. Я бы даже сказала, что в голосе проскальзывали отеческие нотки.

А что, если… Я прищурилась, пристально рассматривая вампира. Он выглядел ровесником кромешника, лет на двадцать семь — тридцать, но не стоит забывать, что темные — долгожители.

— Вы так говорите, как будто приложили руку к умениям Джареда. Как будто были наставником. — Я решилась на пробный ход.

И неожиданно попала в яблочко — Грегерсон удивленно вскинул брови.

— Все может быть, леди, все может быть… Отдыхайте, грейтесь, а я распоряжусь, чтобы вам заварили успокаивающий сбор.

— Клуб предоставляет и такие напитки?

— Только сотрудницам со слабенькими нервишками. — Вампир криво ухмыльнулся, став похожим на себя прежнего. — Ах да, сотрудница…

Из ящика массивного стола он вынул пачку серо-голубых купюр. Стопку лэтов перекрещивала ленточка с магическими печатями Национального банка Латории — значит, можно не пересчитывать. Впрочем, Грегерсона я бы и не решилась так оскорбить — давелийцы славятся щепетильностью в выплате долгов и исполнении клятв.

— Благодарю за выступление, леди. Впервые расстаюсь с подобной суммой, не скрипя зубами, — продолжал насмешничать вампир.

— Спасибо за похвалу.

Он вышел за обещанным чаем, а я, спрятав деньги в ридикюль, принялась осматриваться. Была в кабинете дважды, но лишь в третий раз получила возможность почувствовать суть его хозяина. Интерьер мог подбирать и не сам Грегерсон, но какие-то предметы, находящиеся на столе, висящие на стенах или разместившиеся в шкафах, невольно раскрывают секреты владельца.

Завернувшись в плед, я медленно обошла комнату по часовой стрелке. Книги по истории Латории, законодательству и культуре привлекли внимание в первую очередь. Темный изучал страну, в которой теперь жил. Охотничьи трофеи, которыми любят похвастаться латорийские аристократы, отсутствовали. Минимум безделушек, только то, что нужно для работы? Не требующие тщательного ухода, модные у магов голубые кактусы, поглотители враждебных эманаций, и те отсутствовали.

Единственное яркое пятно в строгом кабинете оказалось позади кресел посетителей. Когда заходишь в комнату и опускаешься в одно из них, а потом после разговора уходишь, на портрет не обращаешь внимания. А всего-то и требовалось, что обернуться.

Портрет зеленоглазой брюнетки в синей шали, накинутой на голову и плечи, Грегерсон фактически спрятал от чужих глаз, но не выпускал из своего поля зрения, когда сидел за столом.

Дверь открылась. И хотя испытывала неловкость, я не дернулась, не стала делать вид, что просто разминаю ноги. В самом-то деле, меня не за взломом сейфа застали!

Звякнула посуда — Грегерсон лично принес поднос с чаем и поставил на круглый столик для журналов.

— Удивительно красивая женщина, — высказала я искренний комплимент незнакомке на портрете.

— Моя жена Реджина, — сухо произнес хозяин кабинета.

— Впервые вижу у брюнетки настолько яркий зеленый цвет глаз. Она давелийка лишь наполовину?

Преподаватель истории утверждал, что зеленые глаза — редкость в Давелии и чаще всего они у потомков переселенцев из Латории.

— Реджина пропала два года назад. Полиция объявила ее погибшей.

— О…

Его слова — как гром, прозвучавший под крышей дома. Наверное, с целую минуту я глупо таращилась на Грегерсона, не зная, что сказать.

— Простите… — выдавила из себя приличествующее случаю слово.