Темные не признаются в любви

Без длительной подготовки я не сумела бы показать ледяников и масштабную битву — одного воображения мало, необходимо увидеть их хотя бы раз. И я сделала ставку на то, что хорошо знала: зиму, горы, их суровое величие и внушаемый людям страх.

Свет в зале погас. Выступление началось.

Мирэл пела — и в музыку вплеталось бряцанье мечей, волчий вой, завывание ветра. Зрителей окружили белые вершины гор, чернота дремучих лесов на крутых склонах… Метель полупрозрачным морозным маревом сменила их действительность. Запах хвои, снежной свежести, крови и отчаяния… Вкус талого на губах льда…

Героиня, от имени которой пела Мирэл, целительница и невеста одного из магов, истово верила, что ее возлюбленный проявит стойкость и вернется к ней живой. Сама песня звучала мощно и пронзительно одновременно и затронула слушателей — некоторые девушки плакали.

«Вернись любым, только вернись!» Сколько раз я слышала эту строчку, но лишь теперь по спине побежали мурашки. Как же страшно потерять любимого…

Стоя на краю сцены, скрытой иллюзией метели, я хорошо видела часть зала: сегодня женихи сидели вперемешку с конкурсантками. Первый ряд занимали принц с принцессой, давелийские офицеры и фрейлины. Неподалеку от сцены, у стены, стояли кромешники. Если лорд Харн зорко вглядывался в зрителей, то Джаред безотрывно смотрел на меня сквозь иллюзию снежных вихрей.

Я в ответ наблюдала за ним незаметно, из-под ресниц, и мужчина не следил за своим выражением лица.

Желание, нет, голод… Неприкрытый, откровенный голод. Раньше он не смотрел на меня так, а может, я просто не замечала. Или же боялся испугать, оскорбить, как считают некоторые аристократки, «недостойными» чувствами…

Если мужчина скрывает жажду обладания, ухаживает за девушкой деликатно и преданно, его стоит пускать в свое сердце. Так говорила бабушка, рассказывая их с дедом историю любви.

Мирэл пела последние строчки песни — и я очнулась.

Сильный порыв ветра метнул серебристо-голубые снежинки в зал, вызывая восторженное аханье.

Номер закончился. Нас предсказуемо одарили громкими аплодисментами.

Пока я отдыхала за кулисами и выслушивала впечатления тех, кто ими хотел поделиться, восхищать зрителей вышла румяная блондинка с хорошим аппетитом. Я не сильно удивилась, когда ее талантом оказалась кулинария. Конкурсантка приготовила большущий, как колесо кареты, калач и выкатила его на специальном столике к сцене.

Давелиец, который вручил ей искрацвет на этапе «Выбора сердцем», попробовал первым, после чего помог разрезать и пройтись вдоль рядов, угощая желающих.

Как говорила повариха деда, вкусный хлеб — показатель мастерства кулинара, его не заменят изощренные блюда из мяса, приправленного специями. Тесто любит не всех, только самых достойных.

Я собиралась спуститься по боковым ступеням, чтобы и самой отведать кусочек, когда меня остановила сестра.

— Захватывающее зрелище, ты молодец, — улыбнулась она безмятежно, при этом нервно теребя бриллиантовую брошь, скалывающую лиф кремово-белого платья. Старомодно пышное, под ним даже корсет имелся. — А со мной выступишь?

— Прости, что? — Я решила, что ослышалась.

С зачесанными назад светлыми волосами, почти без макияжа, сестра казалась невинной дебютанткой на своем первом балу.

— Я буду рисовать быстрые портреты, притом один — с завязанными глазами. Хочу, чтобы ты сопровождала мой номер какими-нибудь милыми иллюзиями — лепестками цветов, бабочками. Как в прошлый раз, на дне рождения принцессы.

В прошлый? Скорее, в первый и последний раз, когда я согласилась работать с Кристой. Тогда фрейлины восторгались лишь способностями сестры, а мои бабочки и радугу назвали магическими безделицами, хотя я сделала то, что просили. Вышло так, что я лишь оттенила картину, когда выступление двух артистов предполагает гармонию.

— Прости, Криста, я давно переросла бабочек, да и после номера с Мирэл они будут смотреться убого, — почти честно ответила я.

— Хорошо, тогда просто транслируй зрителям то, что я буду рисовать. Сделай увеличенные портреты в воздухе.

— Возьми университетский проектор. Тебе помогут его настроить так, чтобы полупрозрачное изображение плыло в воздухе.

Сестра поморщилась:

— Кто-то его уже занял.

— В КУМе проекторов много.

— Не хочу повторяться, — раздраженно повела плечами Криста.

— Тогда зачем заставляешь меня? К тому же я показала свой номер.

Сестра окинула меня сердитым взглядом:

— Вот ты как со мной… А я еще протянула тебе руку дружбы!

— Это ты о чемодане с моей одеждой? — Я горько усмехнулась, вспоминая, как удивлялась ее доброте, как надеялась, что она изменилась. Наивная. — Можешь забрать себе.

Резко развернувшись и слегка задев меня локтем, Криста, кипя от гнева, ушла прочь.

Я осталась одна. Ненадолго.

Укромный уголок заполнила тьма, поглощая свет. Испугаться толком не успела — самые надежные в мире руки обняли меня сзади, а самые желанные губы прижались к моей щеке, почти у самого уха.

— Элея, твои иллюзии невероятны, — шепнул Джаред. — На какое-то мгновение я поверил, что стою на Костяном перевале, скованный стужей.