Темные небеса

Ксения вытерла глаза ладошкой — должно быть, сообразила, что дочери адмирала Вальдеса слезы не к лицу. Ее взгляд стал на мгновение растерянным, потом брови строго сдвинулись, серые зрачки потемнели и щеки окрасил лихорадочный румянец. Что-то хочет сказать, но не решается, подумал Марк. Внезапно его коснулось ощущение беды.

— Это Ибаньес, — медленно промолвила сестра, — да, это наш Ибаньес. Мы в городской больнице, в той, что около стадиона, помнишь? Здание с колоннами из Лабрадора, очень массивное, мрачноватое… Ты говорил, что оно похоже на египетские храмы… — Марк молча кивнул. — Этот лечебный центр сохранился — не весь, конечно, а часть подземных этажей с операционными и блоком реанимации. В нем мы сейчас и сидим. Ты провел здесь восемнадцать дней. К счастью… — она судорожно сглотнула, — один реаниматор уцелел, и мне с Пьером удалось его наладить. Еще у нас есть три киберхирурга, все исправные. Этот, — Ксения показала взглядом на установку-паука, — занимался тем, что от тебя осталось. Он запрограммирован на операции любой сложности.

Марк слушал, не перебивая и уже не сомневаясь, что случилось нечто ужасное. Это не было связано с Ибанъесом или больницей, от которой сохранились лишь подземелье, реаниматор и три робота-хирурга — вероятно, город, как и другие города, сильно пострадал при атаке дроми. И странный вид Ксении, ее истощенное лицо и невесомое тело, тоже были ни при чем; повод к гнетущему беспокойству находился вне Тхара и тех людей, которым удалось выжить в годы оккупации.

Дождавшись, когда сестра замолчит, он мягко напомнил:

— Я спрашивал о «Мальте», девочка, о крейсере, на котором я служу. Он ушел на Роон? Или уже к Эзату?

В глазах Ксении снова мелькнула растерянность.

— Я не знаю, Марк, не знаю, где твой крейсер. Ночью… нет, уже под утро в небе сверкнули зарницы, и Пьер сказал, что у нас такого быть не может, что это не атмосферное явление, а, вероятно, схватка в ближнем космосе. Значит, о нас не забыли, прислали боевые корабли! Мы… Ну ты понимаешь, что это значило для нас… Мы помчались к стадиону — там ровное место и виден весь небосвод… все побежали, Пьер, дядюшка Панчо, близнецы, мы с Майей… Сверкало до самого восхода и расплывалось зарево, такое огромное, будто небо вспыхнуло от горизонта до горизонта… Еще был свист, пронзительный свист, а потом — грохот. Пьер и дядюшка Панчо решили, что поврежденные корабли падают вниз и сгорают над Тхаром. Мы не знали, чьи, наши или дроми… наверное, те и другие… А утром… утром мы нашли тебя. Ты обгорел, и мы бы тебя не узнали, но на шлеме была чеканка — имя, звание и еще цифры. Ты был в шлеме, Марк, в шлеме и в какой-то штуке, похожей на… — Она беспомощно всплеснула руками. — Не могу сказать! Никогда не видела такого!

— Это спаскапсула с гипотермическим блоком, — произнес Марк, чувствуя, как заледенело сердце. — Вот оно что… Значит, я не добрался до «Мальты»… все же не добрался… Мой истребитель подбили, и я падал… падал на Тхар, направляя корабль к Обитаемому Поясу, к Западному Пределу, к Ибаньесу… Великая Пустота! Не помню! Я этого не помню! Хотя…

Он зажмурился и вздрогнул. Преграда в его сознании рухнула, барьер, отделявший последние минуты боя, вдруг растаял и исчез. Быть может, он сам воздвиг эту стену, не желая признать очевидное; выстроил ее инстинктивно и спрятал то, что страшило, что погружало в скорбь. Сейчас тьма Провала раскрылась перед ним, вспыхнули сотни плазменных молний, и над каменным ликом планеты закружились пылающие облака. Останки малых кораблей, фрегатов и дредноутов падали на плоскогорья Тхара, сгорали в атмосфере или, отброшенные взрывом, уносились в Провал; Великая Пустота глотала тела, разбитое оружие, куски обшивки, пластик, металл и мертвую плоть. Повсюду были враги, жерла метателей и струи смертоносной плазмы. Марк уже не слышал голос командира; связь прервалась, и только шум крови да его тяжелое дыхание разгоняли тишину. Эта битва, как и другие сражения в космосе, была беззвучной; смерть подкрадывалась на мягких лапах и молча собирала урожай.

«Ястреб» Марка сделал мертвую петлю, далекое солнце Гаммы Молота и огромный Тхар покатились по экранам, он выстрелил, и огненный шнур лазера настиг врага. Фонарь кабины потемнел, спасая глаза от ослепительной вспышки, машина вильнула, плазменные разряды пронеслись над ней, и где-то вверху, в направлении центра Галактики, вдруг стало расплываться багровое пятно. Не истребитель и не малый корабль дроми, мелькнула мысль; что-то покрупнее. Вражеский дредноут?.. Или?..