Темные объятия

О, эта женщина прекрасна — прекрасна во всем! И запах ее, и вкус, и то, как она трепещет, распростертая на постели, прижатая к матрасу его сильным телом...

Рука его скользнула под черное кружево лифчика. Ахнув от восторга, Саншайн обвила его ногами. Вообще -то Тейлон терпеть не мог прикосновений к коже грубой джинсовой ткани — поэтому никогда не носил джинсы. Но сейчас об этом даже не вспомнил.

Расстегнув застежку ее лифчика, он обхватил рукой трепещущую грудь. Провел ладонью по напряженным узелкам сосков, наслаждаясь их упругостью и жаром.

А затем — двинулся к ним дорогой поцелуев.

Прижимая его голову к своей груди, Саншайн выгнулась ему навстречу. Он нащупал языком один сосок, обежал вокруг него, лизнул, — и она едва не закричала от наслаждения. Казалось, он знал какой-то секрет, позволяющий легчайшим прикосновением доводить женщину до чувственного экстаза.

И в этот миг произошло нечто странное: Саншайн как будто провалилась в прошлое — на много лет назад...

Тогда, в прошлом, Тейлон обнимал ее так же, как сейчас.

Но цвела весна, и они лежали в траве на берегу тихого озера. Она боялась, что кто-нибудь их здесь застанет, — но любовь и желание были сильнее страха.

Приподнявшись на локте, юный Тейлон расшнуровывал свободной рукой завязки ее платья. Светло-карие глаза его потемнели от страсти.

— Я всегда хотел тебя, Нин!

Прошептав эти слова, он наклонился к ней и обхватил губами сосок освобожденной груди. Она застонала от сладостного, неведомого прежде ощущения. Никогда ни одному мужчине не позволяла она трогать себя здесь. Не позволяла любоваться своим телом.

И сейчас ей было стыдно, но любовь и желание были сильнее.

Давным-давно мать рассказала ей все, что должна знать девушка о потребностях и желаниях мужчин. О том, как они, овладев телом женщины, берут в плен ее душу и сердце.

Еще тогда она решила, что не отдаст себя никому, кроме Спейрра. Только ему она позволит все. Только ему с радостью будет принадлежать и телом и душой.

Он приподнял подол ее платья, и тайны ее тела открылись его жаркому, жаждущему взгляду. Она вздрогнула, когда он раздвинул ей ноги, чтобы взглянуть на самую потаенную часть ее существа.

Страх требовал сомкнуть колени, но она заставила себя повиноваться Спейрру. Она открылась для него — и затаила дыхание, когда он обжег ее пламенным взглядом, полным почти невыносимого желания.

Он провел рукой по ее животу и бедру. Затем пальцы его скользнули на внутреннюю сторону бедра — от этого прикосновения ее бросило сразу в жар и в холод. Она закрыла глаза и застонала, чувствуя, как он осторожно касается ее трепещущей девственной плоти.

От его поглаживаний, от нежной игры с ее естеством у нее кружилась голова. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Вот он раздвинул ей ноги чуть шире — и скользнул пальцами вглубь, в узкую влажную расщелину.

Она застонала, ощутив, как он меняет позу, как напряженное мужское орудие упирается ей в бедро.

— Посмотри на меня, Нинья!

Она открыла глаза.

В его взгляде читалась не одна только страсть, — в нем горело неугасимое пламя любви.

— Еще не поздно. Если ты скажешь, что не хочешь, — я уйду и не причиню тебе никакого вреда.

— Я хочу тебя, Спейрр! — прошептала она. — Только тебя!

Склонившись, он нежно поцеловал ее в губы, а затем скользнул вглубь ее существа.

Острая боль пронзила ее, когда Спейрр прорвал преграду ее девства и заполнил ее целиком. Она закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Он прижал ее к себе, укачивая, как ребенка.

— Ты так прекрасна! — хрипло выдохнул он. — Лучше, чем я мог себе вообразить... лучше всего на свете!

— Сколько женщин было у тебя, Спейрр? — вдруг спросила она — и тут же ужаснулась собственным словам. Но она была юна и наивна — и хотела знать.

Он замер, взглянул ей прямо в глаза.

— Ни одной, Нин. Я, как и ты, девственник. Другие женщины предлагали мне себя, — но мечтал я только о тебе.

Сердце ее застонало от любви. Она обвила его ногами, обхватила ладонями его лицо, притянула к себе так, что лица их почти соприкоснулись...

— О, Спейрр! — прошептала Саншайн.

Тейлон застыл в ее объятиях.

В последние полторы тысячи лет этим именем не называл его никто, кроме Сиары. И лишь одна женщина на свете произносила его имя гак, как сейчас Саншайн.

Дело даже не в том, как она его назвала... От звучания ее голоса у него по спине побежали мурашки.

— Как ты меня назвала?

Саншайн прикусила губу, осознав свою ошибку. Ну вот, теперь решит, что она назвала его именем другого мужчины! Он -то своей прошлой жизни не помнит. По -хорошему, она тоже помнить не должна. Понятия не имеет, откуда являются к ней эти воспоминания.

Знает только, что они ее до смерти пугают.

Ее бабушка глубоко верила в реинкарнацию и свои убеждения вложила и во внучку. Однако Саншайн твердо помнила наставления бабули Морганы: та говорила, что в нормальном состоянии — не погруженный в гипноз, не подвергнутый специальному воздействию — человек свою прошлую жизнь не помнит. И помнить не может.

Почему же она вспомнила Тейлона?

— Я просто закашлялась, — соврала она. — А ты что, подумал, что я тебя как -то назвала?