Темные объятия

— Не хочешь, Тейлон! Просто не хочешь! — Раздраженно вздохнув, она опустила руки. — Ладно. Храни в тайне свои секреты. Делай, что хочешь, и будь счастлив. Только, сделай милость, без меня!

И она бросилась от него прочь.

Тейлон протянул к ней руку — она увернулась.

— Саншайн...

— Не трогай меня! Я на тебя чертовски зла!

— Саншайн, пожалуйста, не сердись!

Она покачала головой.

— Бархатный голос, взгляд нашкодившего щенка... Извини, на меня эти приемы не действуют. Уходи.

Тейлон поморщился: сердитые слова и особенно — боль, которая в них звучала, ранили его в самое сердце.

В этот миг он понял кое-что о себе. Зарек и Ашерон правы: он боится. Боится уйти — и боится остаться.

Меньше всего ему хотелось снова потерять Нинью. Однако сейчас, глядя на Саншайн, он понял: хоть в этой женщине и живет душа его жены, она — совсем другая.

В чем-то — намного сложнее и утомительнее. Нинья никогда на него не сердилась, — даже когда он этого вполне заслуживал. Она была тихой и застенчивой. Совсем не такой, как решительная, требовательная, безоглядно откровенная Саншайн.

Если бы он отказался что-то рассказывать Нинье, она бы просто перевела разговор на другую тему. Она никогда бы не смогла свалить с ног даймона или вырвать свою вещь из пасти аллигатора.

Но — вот что самое поразительное — в Саншайн его больше всего привлекал именно этот огонь. Эта готовность смело противостоять миру — и ему самому.

— Как? — ядовито проговорила она. — Ты еще здесь? Не понял намека?

Он невольно улыбнулся.

— Саншайн, я не хочу уходить. Почему бы тебе просто не принять меня таким, какой я есть?

— А какой ты есть, Тейлон? — вздохнула она. — То немногое, что я о тебе знаю, меня устраивает — но это уж немногое. Ты живешь в болоте. Приручаешь крокодилов. У тебя много денег и нет фамилии. И еще есть помощник по имени Ник. Вот и все, что мне известно о Тейлоне. Согласись, маловато.

Она смело встретила его взгляд.

— Я отказываюсь иметь дело с человеком, который мне не доверяет настолько, что боится озвучить даже свои анкетные данные. Хочешь уйти — дверь вон там. А если хочешь остаться — придется тебе быть пооткровеннее и рассказать что-нибудь содержательное.

— Например?

— Как зовут твоего лучшего друга?

— Вульф Трюггвасон.

Саншайн изумленно взглянула на него.

— С ума сойти, ты ответил на вопрос! Как только мир не перевернулся?

— Не смешно. Так что же, я остаюсь?

Саншайн немного подумала, надув губы.

— Ладно, — но только потому, что не можешь выйти на улицу при свете дня.

Твердо решив держать дистанцию, пока он не расскажет хоть что-нибудь о себе, Саншайн отправилась в спальню, взяла оттуда подушку и одеяло, отнесла их в гостиную и протянула Тейлону.

На розовое одеяло и подушку он уставился как баран на новые ворота.

— Это еще что?!

— Пока не выложишь все начистоту, будешь спать на диване.

— Ты что, шутишь?

— Вот уж нет! Ни капельки. Хочешь попасть ко мне в постель — впусти меня в свою жизнь.

Ошеломленный, Тейлон молча наблюдал, как она задергивает шторы.

— Я же ответил тебе про Вульфа! — выдавил он наконец.

Саншайн со скучающим видом повернулась к нему.

— Ага, назвал имя. Чрезвычайно ценная и содержательная информация. А моих лучших подруг зовут Трина Деверо и Селена Лоуренс. Ну и как, много ты обо мне узнал? Ни-че-го! Разве только то, что мне есть кому пожаловаться на сволочей мужиков, и, уверяю тебя, если бы не глухая ночь, я бы уже названивала им обеим!

Тейлон издал глухой рык, но это ее совершенно не смутило.

— Ну хорошо, расскажи мне об этом Вульфе, — проговорила она, делая шаг ему навстречу. — Чем он занимается? Где живет? Женат ли? Сколько лет вы друг друга знаете?

— Живет в Миннесоте. Не женат.

Саншайн просияла.

— Вот видишь, можешь же, когда захочешь! А как вы с ним познакомились?

Сто два года назад на Карнавале, куда Вульфа прислали для усиления. Но об этом Саншайн знать не должна.

Тейлон шумно вздохнул:

— Да мы уже сто лет друг друга знаем!

— Ох-ох-ох, — вздохнула Саншайн. — Такие обтекаемые ответы, возможно, помогут тебе пройти в конгресс, — но не в мою постель!

— Саншайн, ты ведешь себя просто глупо!

Как несправедливо! Он изо всех сил пытается ее защитить, а она изводит его дурацкими вопросами, на которые он не имеет права ответить. И гонит из своей постели — только потому, что он не хочет, чтобы она страдала!

Как она смеет так с ним поступать?

Разозленный ее упрямством, он рявкнул:

— Хочешь знать, кто я? Я — твой муж!

Саншайн фыркнула и окинула его оценивающим взглядом:

— Не в этой жизни, дружок. — Она подняла левую руку и повертела ею у него перед глазами. — Что-то я не вижу обручального кольца — и не припоминаю, чтобы в последние дни ты ворвался в город на вороном коне, подхватил меня на руки и попросил стать твоей женой.

От этих слов Тейлон похолодел:

— Так ты это... помнишь?

Она кивнула; гнев ее отчасти утих.

— Помню. И очень хочу понять почему.

Он швырнул подушку и одеяло на диван:

— Говорю же тебе, я не имею права ничего объяснять!

— Раз так — спокойной ночи, милый. Приятных снов.

Она чмокнула его в лоб и удалилась.