Темные предки светлой детки

– Значит, так, – начал владыка ноутбуков, – человека по имени Руди Рудольфович Свиньев нет. И похоже, не было. В результате поисков я нашел упоминание этой фамилии, имени и отчества.

– Секунду назад мы слышали, что такой личности не существует, – удивился Сеня.

– Ее нет, а упоминание о ней есть, – повторил Кузя, – Руди Рудольфович – литературный персонаж, главный герой детских книг писателя Германа Львовича Траубе. Поскольку сказки про поросенка Свиньева он писал в самом начале пятидесятых, то понятно, почему он взял псевдоним – назвался именем своего героя, на обложке указано: Р. Р. Свиньев. Не так давно закончилась война, имя Герман и фамилия Траубе на обложке могли оттолкнуть потенциальных покупателей. Герман Траубе. Немец? Спасибо, обойдемся без его творчества. Эмилия, упомянутая в открытке, скорей всего, дочь писателя. Траубе умер, Эмилия жива, она не молода, но активна, работает художником-иллюстратором. Сталина Константиновна Маратова, которая упомянута в открытке, проживала в Москве. Она родилась в тысяча девятьсот тридцатом году, окончила школу, поступила в институт. Все. Чем потом она занималась, имела ли семью, жива или скончалась – ответов на эти вопросы я не нашел.

– Тридцатый год, – хмыкнул полковник, – сомневаюсь, что Сталина еще на этом свете.

– Сведений о ее смерти нет, – отразил атаку Кузя, – Маратова до сих пор числится среди живых. Но! Она нигде не упомянута как сотрудница.

– Тоже мне удивление, – усмехнулся Сеня, – получает денежки в конвертике!

– М-да, – крякнул полковник, – вспомни, когда она должна была пойти на службу. До эры серых зарплат впереди было еще не одно десятилетие. В советское время всех оформляли официально.

– Дальше еще интереснее, – пообещал Кузя, – Маратова прописана в доме по Ломоносовскому проспекту.

– Хороший район, – похвалил полковник, – магистраль застроена огромными домами, в них тьма квартир.

– У Сталины большие апартаменты в здании, где в основном жили преподаватели и сотрудники МГУ, – объяснял далее Кузя, – до этого она была прописана на Тверской.

– Девушка из непростой семьи? – предположил Дегтярев.

– Верно, – согласился Кузя, – отец – крупный партийный функционер, мать умерла через год после появления на свет дочери. Сталина… Всем понятно, в честь кого ее так назвали?

– Имя возникло во время правления Иосифа Сталина, – блеснула я эрудицией.

– Девушка поступила в МГУ, получила квартиру в пяти шагах от станции метро «Университет». По тем временам это был очень престижный район, – зачастил Кузя, – небось папаша, большая шишка, сделал ей последний подарок.

– Почему последний? – спросила я.

– Через год после того как дочь въехала в многокомнатные хоромы, Константин Маратов погиб, – уточнил Кузя, – самолет, в котором он летел, разбился. А о Сталине ноль сведений. Мобильный телефон, кредитка, активность в интернете, пенсия, социальная карта москвича – всего этого у нее нет. Где работала – неизвестно. Замуж не выходила, но родила дочь Татьяну Маратову. Младенец появился на свет дома, малышку зарегистрировали. Отца у Тани нет, никто из мужчин дочь на себя не записал.

– А ты утверждал, что о Сталине ничего не известно, – не упустил случая сделать замечание полковник. – Она, без сомнений, умерла.

– Возможно, – не стал спорить Кузя, – есть лишь маленькая странность. Квартира находится на Ломоносовском, регулярно оплачивается, а проспект и сегодня входит в число элитных мест для жилья. Нет никакого долга. Деньги вносятся минимальные, похоже, там никто не живет. Телефон отключен, радиоточка тоже. Электричество, газ, вода не расходуются. Жилье на консервации. Но какие-то деньги все же платить надо, и они перечисляются без задержки. Прописана там одна Сталина Константиновна Маратова. У нее никого из близких нет, о ее дочери также ничего не известно. Что вы думаете?

– Старуха живет в другом месте, – предположил Сеня, – но оплачивает хоромы.

– Логичнее было бы их сдавать, – протянула я, – хорошая прибавка к пенсии. Или вообще продать?

Кузя почесал в затылке.

– Я подумал…

– Сталина – это Ксения Федоровна, – перебил его Сеня, – в пятидесятых годах с ней случилось нечто неприятное. Маратова предпочла исчезнуть, она приобрела паспорт Бузурукинской и жила вполне успешно в других апартаментах, но платила за квартиру на Ломоносовском.

– Зачем? – осведомился Дегтярев. – Если существуешь под чужим именем, то апартаменты на Ломоносовском ты не получишь. Вернее, их нельзя приобрести законным путем.

– Ксения вносила деньги, потому что знала: квартира к ней вернется, – предположила я. – Она собиралась ее снова заполучить. Но как?

Сеня открыл бутылку с водой.

– Кто ж тебе ответит?

– Ключи, которые хранила Бузурукинская… – начала я, но Дегтярев не дал мне договорить.

– Если наши предположения верны, то они могут открыть дверь квартиры на Ломоносовском. Внутри, возможно, найдутся документы, альбомы с фотографиями. Завтра сам туда поеду!

– Отправимся вместе, – сказала я, ожидая, что толстяк возразит: «Только тебя там не хватало».

Но Александр Михайлович отреагировал иначе:

– Конечно. Ты же нашла ключи!