Темные предки светлой детки

Иосиф стал озвучивать текст, когда речь дошла до Эмилии, отец вскочил и бросился бить девочку, только что вернувшуюся из школы.

Ирина Михайловна обняла Эмилию, та слушала ее, раскрыв рот.

– Иосиф все устроил, тебя из клиники отдали мне. Наумов запретил что-либо тебе рассказывать. Я просто воспитываю тебя, получаю деньги и отчитываюсь Герману за каждую копейку.

Эмилия замолчала, снова выпила воды и опять осведомилась:

– Дальше рассказывать?

Глава тридцать третья

– Будем вам признательны за продолжение истории, – кивнул полковник.

Эмилия развела руками.

– Я спросила у Ирины, где сейчас мой отец, и узнала, что он уехал в ГДР, там познакомился с какой-то фрау, они поженились. Герман Львович остался в Берлине. Он честно до восемнадцати моих лет посылал Семеновой алименты. Потом перестал. Я его не интересовала, а меня грызло чувство вины. Это же я написала письмо! Ощущение, что я убила маму, оказалось очень сильным, настолько, что я решила, как она, уйти из жизни. Наелась таблеток, очнулась в Склифосовского. Врачи откачали дурочку. Больница полнилась пациентами, но меня положили в одноместную, правда, крохотную палату с санузлом. Однажды вечером туда приехал Иосиф Леонидович и откровенно поговорил со мной. Он сообщил, что мой отец постоянно ходил налево, категорически не хотел детей. Аделаида, наоборот, хранила верность супругу, обожала его так, что не могла оценивать его объективно, верила ему безоговорочно. Если Герман сказал, что он находился на совещании в издательстве до полуночи, то это, конечно же, правда. Ада жила с закрытыми глазами. Лишь один раз она пошла против воли мужа: не сделала аборт, родила дочь. Германа малышка раздражала, он старался поменьше с ней общаться. Писатель никогда не любил свою дочь. Не стоит мне пытаться искать отца, налаживать с ним контакт. Ничего хорошего из этой затеи не получится. Еще я выяснила, что папа ухитрился обменять свою огромную московскую квартиру на однушку, прописал там себя и меня. Как ему этот финт удался? Неизвестно. Но понятно, что он получил за аферу неплохие деньги. Сразу после сделки с апартаментами он уехал в ГДР и там осел.

Эмилия усмехнулась.

– Я намотала на ус слова Наумова. Отца не искала, понятия не имею, что с ним. Тетя Ира умерла от старости, завещала мне все свое имущество, включая квартиру и дачу. Я успешная художница, у меня все хорошо. Официально я в брак не вступала, но одинокой не живу. Детей нет, желания обзавестись ими никогда не возникало. Фамилию Траубе я сменила на Красавину. Почему? Она мне просто понравилась. Вот такая история.

– Значит, Сталина Константиновна Маратова вам незнакома? – уточнил Дегтярев.

– Я просто написала письмо под диктовку той женщины, которая назвалась редактором, – пояснила гостья.

– А кто такая Туся? – спросила я.

Эмилия издала протяжный вздох.

– Рада бы объяснить, да точно не знаю, может, это она обманом вынудила меня написать открытку. А может, нет. Вы поговорите с Наумовым. Возможно, он в курсе.

– Он жив? – изумился Кузя.

Эмилия вздернула подбородок.

– Молодой человек, Иосиф Леонидович не мальчик, но его памяти, бодрости и чувству юмора вы точно позавидуете. Я всегда поздравляю Наумова с праздниками. Он в отставке, но дома не сидит, ведет занятия с курсантами. Сейчас найду его контакт.

– Спасибо, номер есть, – остановил ее полковник.

Когда Красавина уехала, Сеня проявил любопытство:

– Александр Михайлович, ты знаком с Иосифом?

– Он мой первый босс, – объяснил толстяк, – и учитель. Легендарная личность. Я тоже поздравляю его со всеми красными датами, иногда навещаю. Сейчас спрошу шефа кое о чем.

Дегтярев приложил трубку к уху и вскоре заулыбался.

– Иосиф Леонидович, это Сашок. Точно! Сашок – пенсионер. Самому не особенно нравится. Хочу воспользоваться вашей уникальной памятью. Нет, не льщу. Знаю, что вы в книжечки все записываете. Уперся я лбом в стену. Герман Львович Траубе. Говорят, вы с ним были знакомы. И Эмилию, дочь его, встречали. Ладно, раз велите не ходить вокруг да около, говорю прямо: мы занимаемся делом, в котором возникла открытка, ее школьница Эмилия по просьбе якобы редактора отца написала. Сейчас явимся. Я и Даша. Конечно, уже к машине идем.

Полковник встал и направился к двери, я пошла следом.

– Он в курсе, кто такая Туся? – крикнул нам вслед Сеня.

– Не уверен, – ответил на ходу полковник, – он велел: приезжай, поговорим.

– Сколько лет Иосифу? – поинтересовалась я, садясь за руль.

– Хм, – протянул полковник, – никогда не задумывался над этим. Ну… э… Да какая разница? Он не так чтобы очень молодой.

Я сделала вид, что напряженно слежу за дорогой. Когда Дегтярев пришел на работу в милицию, Иосиф уже заведовал отделом. А Александр Михайлович не сразу после школы подался в органы, ему, наверное, было лет двадцать семь, когда он получил удостоверение. Скорей всего, Наумову сейчас за восемьдесят.