Темные пространства

Максим Федорович Путинцев родился в 1998 году в Мурманске в семье морского офицера. Это повлияло на его выбор: после окончания гимназии он поступает в Академию судовождения. Однако учеба длится недолго: спустя три года кадет Путинцев бросает Академию и поступает в Высшую школу художественного моделирования. Видимо, здесь он нашел свое призвание. В 2022 году Максим оканчивет школу по специальности «оформитель массовых зрелищ, шоу-дизайнер». Далее работа в фирме «Юкон», оформление афро-азиатского фестиваля… Затем телекомпания «Евразия»… Путинцев успешно делает карьеру. И вдруг снова резкая перемена: в 2029 году он внезапно бросает свою весьма престижную работу и становится послушником Свято-Троицкого монастыря на Печоре. После двух лет послушничества он принимает постриг и получает имя Мефодий. Не оставляя монастыря, учится в духовной семинарии. Молодого монаха интересуют сложные богословские проблемы, его статьи публикуются в епархиальном журнале, он участвует в диспутах и экуменических конференциях. Мефодий Путинцев готовится принять сан священника. Однако этого не происходит: в 2034 году он внезапно покидает монастырь на Печоре. Спустя несколько месяцев мы обнаруживаем его в Тибете. Он вновь становится монахом, но уже буддийского монастыря Ронгбук. Видимо, в горах он находит то, чего не нашел в северных болотах, — в Тибете он остается целых 16 лет. Отсюда он направляется в знаменитую «Обитель молчания» и после 15-летнего пребывания в ней основывает свой «Дом Гармонии». Дальнейшее известно.

В этой полной душевных кризисов и внезапных поворотов жизни в общем-то не было ничего необычного. Для людей, подобных Путинцеву, такой путь был скорее закономерен. Человек становился вероучителем и создателем новой общины не в результате постепенного накопления опыта, постижения мудрости веков; пути к духовному лидерству были весьма извилисты.

Например, создатель одной из самых причудливых современных сект «Ослепляющий свет» Гунар Тийт до 36 лет был заурядным преуспевающим бизнесменом. Когда дела фирмы пошатнулись, он обвинил в этом своего компаньона. Стремясь избавиться от него, Тийт перенастроил бортовой вычислитель флайера, и несчастный разбился; в катастрофе погибла также жена компаньона (которая, как выяснилось на следствии, была любовницей убийцы), а трехлетний сын стал инвалидом. Находясь в заключении, Тийт несколько раз покушался на самоубийство, однако затем успокоился, а на шестом году заключения начал добровольно сдавать кровь. В течение последующих семи лет он сдавал максимально возможные дозы, превратив свой организм в фабрику крови. Он стал достопримечательностью колонии, его много раз снимали на видео, брали у него интервью. В этих выступлениях он изложил основы своего учения, парадоксальным образом соединяющего стремление к удовольствию с альтруизмом. По выходе из колонии он создал секту, проводившую оргии с участием несовершеннолетних, но при этом поставлявшую массу волонтеров в районы эпидемий.

Или шоу-видео-кумир Рамзес Чакра, в зените славы устроивший пожар в студии, а затем сгинувший неведомо куда. Как позже выяснилось, он провел несколько лет в сибирской тайге в общинах «людей леса». Затем последовала попытка помешать строительству станции синтеза «Север-3», организация всяческих акций протеста, а закончилось дело созданием общины, но не экологического, как можно было ожидать, а сугубо мистического направления.

Меня всегда притягивали эти люди, игравшие такую важную роль в нашем мире. Что заставляло их ломать сложившийся жизненный уклад, бросать работу, друзей, менять привычки? Что позволяло подчинять своей воле других людей — до конца, до рабского послушания, до полного отказа от собственной индивидуальности? Может быть, я им завидовал? Не знаю. Во всяком случае, уже на втором курсе университета я начал собирать сведения о них. Спустя год это увлечение, поначалу казавшееся периферийным, превратилось в стойкий интерес. Мое досье разрослось, я написал несколько статей о различных аспектах современного вероучительства; к последнему курсу у меня сложился замысел дипломной работы о типологии нового эзотеризма.

Однажды на экране моего визора возник брюнет с внешностью оперного злодея; он представился сотрудником аппарата Совета Безопасности и попросил о встрече. Недоумевая, я согласился. В ходе длительной беседы, напоминавшей распутывание клубка разноцветной проволоки, проводимое в полной темноте, я выяснил, что, во-первых, мой собеседник работает не в SC[1], а в SSA[2] — что, как вы понимаете, не одно и то же, — а во-вторых, он интересуется не столько моей работой, сколько мной — в общем, он хотел, чтобы я стал сотрудником Управления. Я попросил неделю на размышление, но уже через день позвонил господину Кордосе — так звали моего собеседника — и сказал, что согласен.