Темные пространства

Я сделал шаг, потом еще и еще. При этом я внимательно следил за всем, что меня окружало, стараясь уловить малейшие изменения. Тот, кто создает иллюзию, не способен контролировать абсолютно все, какое-то несоответствие перспективы может выдать обман. Но нет — по мере того как я шел, скала с дверью удалялась, менялся вид ущелья.

Я подошел к ближайшему растению. Оно действительно больше походило на куст, чем на траву. Отходившие от ствола ветви, круто изгибаясь, вновь соприкасались с ним у вершины; получалось некое подобие амфоры. Гладкая поверхность казалась полупрозрачной, я различал внутри какое-то движение — может быть, соков? Я протянул руку к ближайшей ветке и тут же невольно отдернул ее: не только эта ветка, но и соседние резко подтянулись к стволу, почти слившись с ним. Мы с кустом оба испугались, неизвестно, кто сильнее. Я слышал об орхидеях, захлопывающих цветы при приближении людей, но здесь было нечто иное — так ведет себя лягушка или бабочка, животное, а не растение.

Испуг прошел, ветка отошла от ствола. Однако на этом ее движение не закончилось: верхушка начала опускаться, в свою очередь приближаясь к моей все еще вытянутой руке. Теперь настал мой черед пугаться; я подавил желание отдернуть руку. А вдруг оно ядовитое? Я почувствовал легкое прикосновение. Ветка разделилась на несколько частей, обтекая мою ладонь подобно перчатке. Нет, это уж слишком! Я отвел руку. Ветка не последовала за ней. Раскрытая часть (она неприятно напоминала пасть змеи) медленно сомкнулась, и растение вернулось в прежнее положение.

Что это было — атака? Оно так охотится? Или изучение? Тут что, часто ходят инспектора Управления, которых необходимо изучать? Что за черт, я отношусь ко всей этой декорации слишком серьезно, веду себя с ней как с реально существующим объектом. Я играю по навязанным мне правилам. А что, если нарушить их? Я слишком долго вел себя как образцовый заключенный; пора сменить роль. Я вытащил из кобуры бластер. Пусть господин Руперт (а я почти не сомневался, что он наблюдает за мной) знает, что я вооружен, что я не собираюсь безропотно выполнять роль подопытного кролика. Тяжесть зарядной рукоятки придала мне уверенности. Я выбрал кусок скалы метрах в ста, установил бластер на максимальную мощность и нажал спуск. Вспышка, взрыв, шипение расплавленного камня. Там, где была скала, быстро остывало каменное озерцо.

— Ну что, Руперт, будете разговаривать? — закричал я, обращаясь в пространство. — Или я разнесу всю эту ахинею к чертовой матери!

Молчание. Хорошо, продолжим. Перейдем, так сказать, на царство живого. Заряд можно уменьшить и лучше немного отойти. Я отошел в сторону, прицелился и выстрелил в тот куст, с которым мы только что «знакомились».

В ту же секунду вся чаща пришла в движение. У меня даже мелькнула мысль, что эти псевдорастения собираются броситься на меня. Кусты шевелились, ветви дрожали, раздвигаясь, их словно стало больше. А затем они взлетели. Шаровидные, уже ничем не похожие на растения предметы поднимались в воздух, превращаясь как бы в маленькие облака (я вспомнил странный объект, который недавно видел), и скрывались из виду. Прошло не больше минуты, и ущелье опустело. Остались лишь скалы, мощные стволы вдалеке, да у моих ног корчилось оплавленное, раненное, но еще живое… — растение? животное? Из разорванного ствола сочилась вязкая жидкость, похожая на расплавленное стекло. На воздухе она распадалась на комочки и становилась похожей на скисшее молоко. У меня было такое чувство, будто остатки куста смотрят на меня взглядом, полным муки. Я не выдержал выраженной в нем мольбы и вновь поднял бластер. Новая вспышка, запах гари — но не древесной, нет, не древесной.

— Зачем вы это сделали? Чем он вам помешал?! — услышал я гневный возглас.

Я был прав — он наблюдал за мной. Он стоял возле той самой скалы, в которой находилась дверь. Глубокие морщины на лбу, впалые щеки говорили о страданиях и старили его, однако было что-то неисправимо молодое в лице, а клетчатая ковбойка, шорты и легкомысленная кепочка, из-под которой торчали коротко стриженые вихры, не тронутые сединой, вообще делали его похожим на подростка. Возможно, в обычное время его лицо располагало к себе, но сейчас оно дышало гневом, кулаки были сжаты. Казалось, он готов меня уничтожить.

— А какого черта вы не отвечали? — Я чувствовал себя виноватым, а потому злился. — Ведь я вас предупреждал! И вообще, хватит смотреть на меня так, словно я убил нечто живое!

— Вы и убили нечто живое, вы, дикарь с пушкой! Неужели вы этого не почувствовали?

— Ну, что-то почувствовал, — признался я. — И я сожалею — честное слово. Но давайте перейдем к делу. У меня есть к вам несколько вопросов. Давайте спокойно поговорим. Только, может быть, сменим обстановку? Вы не хотите пригласить меня в свой кабинет?

— Вопросы? О чем? — Он казался искренне заинтересованным. «Так я тебе и поверил!»

— Ну, скажем, о том, почему Джон Патрик Руперт уже много лет живет под чужой фамилией. О некоторых его знакомых, о том, чем он занимается…