Темные пространства

…На опушке нас ожидало разочарование: рудничный поселок, главный объект нашего внимания, отсюда не просматривался, его загораживали отвалы выработанной породы. От досады и злости на себя, на собственную оплошность (я мог предвидеть эту ситуацию, если бы повнимательнее изучил сделанные со спутника снимки) я едва не накричал на Войтека, который все никак не мог понять, что произошло, и с глубокомысленным видом разглядывал карту, водя пальцем совсем в другом месте. Немного успокоившись, я объяснил группе наше положение и открыл военный совет. Можно было остаться на опушке, надеясь, что другим группам повезет больше и они, собрав всю необходимую информацию, поработав и за себя, и за нас, передадут ее затем нам через спутник — он был специально выведен на стационарную орбиту для обеспечения операции. Правда, предполагалось использовать его лишь дважды: выйдя на исходную позицию, группы должны были известить об этом командование коротким условным сигналом (это мы уже сделали); позже, когда все будет готово, при помощи другого сигнала нас оповестят о начале операции. От длительных переговоров и передачи информации решили отказаться, опасаясь привлечь внимание наших подопечных — вдруг окажется, что они каким-то образом улавливают ведущиеся в эфире переговоры. Вероятность этого была мала, но она существовала, и просьба о передаче информации была бы нарушением плана. Надо было добывать ее самостоятельно, а значит, двигаться дальше, уходя от опушки. Это также было нарушением, нас могли обнаружить. Неизвестно, что было хуже. Сидеть в лесу, не видя противника и надеясь на помощь товарищей, никому не хотелось, все высказались за выдвижение ближе к поселку. Этот дружный выбор, эмоциональный и, по всей видимости, нелогичный, почти склонил меня к противоположному решению, но, подумав еще (и отклонив промежуточный вариант с разделением группы на две), я дал команду двигаться вперед.

По одному, перебежками, постоянно оглядываясь, мы преодолели несколько сот метров открытого пространства и выбрались на гребень отвала. Счетчики радиоактивности тут же засветились нежным розовым светом, однако излучение было слабым. Я установил стереотрубу и прильнул к окулярам. Теперь рудник был виден целиком: конусы шахтных подъемников, ленты транспортеров, корпуса обогатительной фабрики, трехэтажное здание заводоуправления, домики персонала…

Спустя два часа (мы провели их, по очереди меняя друг друга у окуляров) мы знали почти все, что нам требовалось. Ученики Глечке жили в здании заводоуправления, занимая второй этаж. Мы насчитали 8 человек; сделанные снимки, хотя и недостаточно четкие из-за большого расстояния, позволяли тем не менее уверенно их различать. Как они провели утро, мы не знали, но вскоре после того, как мы начали наблюдение, наши подопечные собрались в приземистом здании рядом с управлением. Может быть, они обедали, и здание служило столовой, а может, молились.

Кроме «гостиницы» и «столовой», был еще один обитаемый объект — довольно симпатичный двухэтажный особняк, стоявший чуть поодаль от конторы. За время наблюдения три человека заходили туда, причем один из них пробыл в особняке больше часа. Уже начало смеркаться, когда Войтек, дежуривший у трубы, окликнул меня и уступил место возле окуляров. Прильнув к ним, я понял, зачем меня позвали: на ступеньках особняка стоял человек, еще не внесенный в наш реестр. Он был высок, худ; даже с такого расстояния было видно, что он очень стар. Я сделал максимальное увеличение и нажал на спуск. Но еще раньше, чем из щели выполз, подрагивая, снимок, я знал, кто передо мной. Впервые за время погони я видел преследуемого: там, на ступеньках, стоял сам Томас Глечке.

Человек на крыльце повернул голову и посмотрел в мою сторону. Он не мог меня видеть, однако мне почудилось, что наши взгляды встретились. Чепуха, конечно, да и продолжалось это лишь один миг. Затем он отвернулся, спустился с крыльца, прошелся взад-вперед и вновь скрылся в доме. Картина была завершена, план дальнейших действий ясен. Оставалось ждать темноты.

Ближе к ночи погода испортилась. Вначале посыпалась снежная крупа, а затем из леса, окутывая долину, пополз туман. Поначалу редкий, он быстро уплотнялся, в нем образовывались сгустки, плавно текущие в разных направлениях, словно они подчинялись не ветру, а каким-то иным стихиям. Может, это души замученных плыли над погубившей их землей?