Темные реки сердца

Хотя в глубине машины темно, но размытый лунный свет проходит через ветровое стекло, и я вижу, что сзади тоже никого нет. Всего лишь два сиденья, ничего особенного, хотя когда видишь машину, сделанную на заказ, можно ожидать роскошной внутренней отделки.

Я чувствую, что с фургоном не все в порядке, даже если не принимать во внимание, что он вообще не должен здесь находиться. Я пытаюсь понять, почему мне так неприятно. Я наклонился и прищурился, пожалев, что не принес с собой фонарик – мне было бы легче разглядеть машину внутри. Мне в нос ударил запах мочи. Кто-то помочился прямо в фургоне.

Боже, как противно. Неприятно. Конечно, может быть, всего лишь собака натворила такое, тогда это понятно. Но все равно очень противно.

Я задержал дыхание и сморщил нос. Потом отошел от дверцы и нагнулся, чтобы рассмотреть номер машины. Номер Колорадо.

Я стою.

Слушаю. Тишина.

Флигель ждет.

Подобно многим хозяйственным постройкам в тех местах, где выпадал снег, сначала его построили без окон. Даже после того как внутри многое изменили, в нем появились только два окна на первом этаже, на южной стороне, и четыре окна на втором, со стороны фасада. Эти четыре окна находились надо мной, они были высокими и широкими и поглощали скудный северный свет с рассвета до захода.

Окна темны. Во флигеле тишина.

В северной стене есть вход. Одна узкая дверь.

После того как я обошел фургон и никого не нашел, я остановился, теряя драгоценное время.

С расстояния двадцати футов в молочном свете луны, которая помогает многое скрывать в тенистых местах, но кое-что и выявляет, я вижу, что дверь флигеля приоткрыта.

В глубине души я чувствую, что мне нужно сделать, что я должен сделать. Но одна моя половина, которая так хорошо хранит секреты, настаивает, чтобы я вернулся домой, в постель, позабыл о крике, который разбудил меня, – мне просто приснилась моя мать – и снова погрузился в сон.

Утром я продолжу жить в выдуманном мною мире, будучи пленником самообмана, когда знания о правде и реальности спрятаны в дальнем уголке моего разума. Возможно, бремя этой тайны станет слишком тяжелым, чтобы продолжать нести его. Возможно, нити, которые крепко-накрепко связали все в узелок, начнут рваться. Где-то, опять же подсознательно, я, наверное, решил прекратить жить в этом странном состоянии обмана и тайны.