Темные сказки Лайкарры (СИ)

   Легкое касание невидимой паутинки погладило бледную щеку женщины. Пора. В мозгу что-то щелкнуло, и мир стремительно изменился. Словно обиженный зритель сорвал дрянные декорации дешевого театрика, открывая взору блеклые, но такие надежные старинные стены. Все стало проще, ровнее, понятней. И уже не было ни горечи, ни боли. Только удовлетворение от блестящей победы.

   - Нет, Солан, не в том дело, - голос холодный и колкий, словно ледник. Мгновенная смена роли.

   - В смысле? - он еще не понял, он еще верит, но удавка уже затянулась на смуглой шее. Не вырваться. Не крикнуть. Не вдохнуть.

   - Спасибо, дорогой. За все, - и ни следа от прежней Тай. Ненужная более маска сползла с лица, обнажив... торжество. Женщина медленно провела длинными ногтями по его скуле, словно желая расцарапать бархатную кожу. Вампир рефлекторно дернулся, ничего не понимая, но... тело не слушалось. Совсем. А женщина, вмиг ставшая незнакомой, громко крикнула:

   - Стража! Взять его!

   Стоявшие за дверью воины охраны словно того и ждали. Четко и быстро ворвавшись в помещение, они подхватили безвольное тело вампира, заламывая за спину руки, и куда-то потащили. Не имея возможности даже голову повернуть, растерянный мужчина все пытался что-то сказать, спросить... Но ответом на все невысказанные вопросы послужил бездушный, чужой голос, хлестанувший раскаленной струной по напряженным нервам:

   - В Бестиарий!

   *****

   Вот, значит, как...

   В тишине и холоде подземелья, лежа на мертвом камне, он вспоминал. По крупицам собирал мозаику взглядов и вздохов, улыбок и шепота, что казались столь естественными, а вылились - смертью. Его смертью. Где-то там, в калейдоскопе звуков и запахов, прикосновений и чувств он почти потерял себя, запутался, забылся. С головой окунулся в манящий омут колдовских сиреневых глаз, с каждым вздохом погружаясь все глубже и глубже в манящую, дурманящую бездну безумия и страсти. Сладкая отрава ее губ оказалась слишком уж действенной... А потом стало поздно. Все завертелось, словно его подхватило потоком, понеслось вскачь, ослепляя и сбивая с толку мельканием новых для него ощущений и образов.

   Беременность Тай.

   Бесконечные интриги.

   Странные истории, иногда смешные, иногда жуткие.

   Ее эксперименты.

   Длинные полки с лабораторными журналами, ряды реторт, колб, алхимических тиглей...

   Все это смешалось в разноцветный, как драгоценные смальты Храма Всех Богов, клубок, подменяя и вытесняя привычную реальность. Он сам убедил себя в том, что здесь его дом. Он счел игравшую с ним женщину своей, поддавшись извечному вампирскому инстинкту семьи. И если кто и виноват в том, что с ним произошло, то это отнюдь не Тайхэ. Сидхийка лишь подыграла, все остальное он доделал самостоятельно.

   Солан расслабился, позволяя холоду камня скользнуть по позвоночнику, впиваясь все глубже в тело. Что поделать, он проиграл этот бой. И на мучительно-длинное мгновение его затопило желание... подчиниться. Принять поражение и умереть, лишь бы не видеть своего позора, не помнить о том, что оказался слабее собственных инстинктов и желаний.

   И только когда он почти сдался, пришло понимание: где-то там, за толщей холодного камня, в окружении ядовитой, лживой силы, сейчас спала его новорожденная дочь. Единственное по-настоящему важное существо. Единственное, достойное счастья. И только он сможет его дать, ведь рядом с матерью ее не ждет ничего хорошего. Ложь, предательства, смерти и кровь, вечное одиночество и пустота... разве этого он желает своему единственному ребенку? Нет, не этого, решил для себя Солан. А значит, не время сдаваться.

   Он уже догадался, чем его обездвижили. Довольно примитивное заклятие кровавой магии, которое распутал бы любой вампир-недоучка, если бы не одно "но". Тайхэ рассчитала верно, лишь от своей семьи он не ждал удара, и лишь так его, вечно настороженного и готового к любым неприятностям, можно было победить заклятием родной школы. Плетя свою сеть, Тайхэ ударила через кровь дочери, надежными путами обезвредив того, кто был с ней связан.

   Скованное заклятием тело отказывалось повиноваться, но это было не важно. Отрешившись от внешнего холода, вампир сконцентрировался на биении сердца, на том, как с каждым его толчком кровь бежит по артериям. Каждая капля полна жизни, напитана силой, темной и терпкой, солоновато-медной силой магии крови. Солан представил, как с каждым ударом сердца спящая сила выплескивается наружу, тонкой пленкой ложится на кожу, застывает на теле вязью ало-багровых знаков. И на выдохе, в момент наибольшей концентрации магии, сломал сковавшее его заклинание, скомкал узор чужого плетения и отшвырнул от себя, словно шарик измятой бумаги.

   Тихий, но очень проникновенный низкий рык чуть не сбил вампиру всю концентрацию. Тягучая и вязкая дымка кровавой магии, заполнившая ответвление подземного коридора, привлекла кого-то из местных хищников. Недаром же это милое местечко называлось Бестиарием.