Темные сказки Лайкарры (СИ)

   Он не понял, что его разбудило. Просто в один момент сознание словно поднялось из глубин ставшего родным мрака и он открыл глаза. А потом долго пытался понять, что же все-таки не так...

   Ощущения были странными. Прежде всего, тепло. Не ставший уже привычным сырой промозглый холод подземелий, а мягкое тепло, как от камина. Обнаженной кожи касается что-то легкое и прохладное, словно он укутан, как в кокон, в невесомый шелк. Над головой - какие-то выступы, обтянутые то ли полупрозрачной тканью, то ли паутиной. И запах. Едва ощутимый аромат сандала и можжевельника, чуть разбавленный смолой и почему-то дымом... А еще магия. Тонкие, еще совсем слабые ручейки силы, что были намертво запечатаны внутри тела ненавистным ди?аргином, теперь заполняли лакуны в истерзанной ауре, что все это время мучила куда сильнее побоев и ранений.

   Вампир не сразу понял, что странные выступы над головой - всего лишь роскошный балдахин над кроватью, а сам он завернулся не в кокон паука, а действительно в шелк, из которого были сделаны простыни на этом ложе. С трудом повернув голову, он смог рассмотреть, что находится более не в камере, а в просторной комнате, стены которой лишь угадывались в окружающей темноте. Камин здесь тоже был, почти погасший, лишь мерцали багровые, словно глаза вампира, угли. К камину было придвинуто кресло, в котором обнаружилась... давешняя девушка-сидхэ.

   Она вскинула голову, почувствовав его взгляд. Вскочила, легкая и изящная, но лишь для того, чтобы опуститься на краешек постели рядом с ним.

   - Лежи, тебя нельзя двигаться, - обеспокоенно прошептала она. - Ты растратил слишком много силы, регенерация не работает.

   - Кто ты? - из пересохшего горла вырвался лишь сухой хрип, но она поняла. Нахмурилась, словно что-то высчитывала, а потом радостно улыбнулась, показав ровные белые зубки. Достала откуда-то нож - израненный вампир мгновенно напрягся - и аккуратно разрезала кожу на руке чуть выше запястья. Ноздри мужчины затрепетали, стоило ему учуять характерный металлический запах.

   - Пей, - приказала сидхэ, требовательно подсовывая ему под нос кровящее запястье. Вампир попытался отрицательно покачать головой, но его глаза неотрывно следили за столь притягательным источником живительной солоноватой влаги. - Пей, тебе нужны силы.

   Когда она прижала руку к его губам, он не выдержал, сделал глоток невероятно вкусной крови. Чистое наслаждение, густо замешанное на силе и магии, хлынуло по венам, наполняя его истерзанное тело звенящим, искрящимся счастьем. Добровольно отданная кровь бодрила почище любого эликсира.

   Он все пил божественную жидкость, никак не желая останавливаться, и лишь когда она попыталась отнять руку, рассержено зарычал, схватив ее за локоть и сжав до хруста пальцы. Но что-то все-таки заставило его сконцентрироваться на ней. И без того белокожая настолько, что, казалось, светилась в темноте, девушка побледнела еще больше. Глаза плотно закрыты, губы закушены, на высоком лбу - испарина. "Я убиваю ее", - внезапно понял вампир. И невероятным, титаническим усилием воли оторвался от раны. Благодарно скользнул губами по запястью, заставив измученную девушку удивленно распахнуть глаза. Она неуверенно улыбнулась и затянула порез на руке легким магическим импульсом. Хотела встать, но голова закружилась от потери крови, и сидхэ обессилено опустилась на постель рядом с вампиром.

   - Спасибо, - только и сказал он, рассматривая бледное личико своей спасительницы.

   - Спи, - слабо улыбнулась она, доверчиво прижимаясь к его боку. Вампир довольно вздохнул.

   Они так и уснули на одной постели - маленькая сидхэ и насытившийся, стремительно выздоравливающий вампир.

   *****

   Второе пробуждение было далеко не таким приятным. За то время, пока он спал, выпитая кровь подействовала, заставив тело быстро регенерировать поврежденные ткани, и теперь молодая кожа жутко чесалась. Мужчина тихонько матернулся сквозь зубы и сел на кровати. Не поспишь и в постельке не понежишься, когда все так зудит!

   Девушки-сидхэ рядом не оказалось, и он испытал от этого какое-то иррациональное облегчение, почему-то изрядно смешанное со стыдом. Словно ему было совестно смотреть ей в глаза. Вампир тихо фыркнул от подобной мысли и встал с постели, закутавшись в шелковую простыню. Все-таки разгуливать по чужому дому, в чем мать родила - признак дурного тона.

   Тот, кто перевязывал раны, его предварительно помыл, но все равно мужчина ощущал себя неимоверно грязным после всего, что с ним приключилось. Да и слабость, поселившаяся в мышцах, требовала немедленного и очень тесного общения с большим количеством теплой воды. Вампир решил ни в чем не отказывать своему организму, раз уж представилась такая возможность. Всю свою природную подозрительность он решил до поры до времени послать подальше.