Темные тропы и светлые дела (СИ)

Я молчал. Пусть перебесится. Пси-атака на меня прекратилась так же резко, как и началась. Или выдохся паладин, то есть имелись ограничения у умения, или мой разум смог заблокировать негативное воздействие. Второе было более желаемо.

Почему просто ждал? Потому что обстановку оценил в долю секунды, без всяких эмоций, а исходя из объективной реальности. Не было у меня никаких шансов. Ни единого. Это и раньше понимал. Да, что говорить, имелась абсолютная уверенность в том, что напади я внезапно под «Пеленой Найта» с использованием всех поражающих средств, включая гранаты, вероятность успеха один черт стремилась к нулевым значениям. А сейчас не получилось бы и тактически грамотно отступить. Легкое движение руки лэрга, и острейшее лезвие, холодящее шею, отделило бы голову от плеч на раз. С какой скоростью и как мог двигаться визави довелось лицезреть лично на заседании Малого совета.

Впечатлило.

Гранаты, как последний шанс, не рассматривал. И на то имелись веские причины. Слишком спокойным был взгляд у лэрга, когда он остановился на подсумках с флаконами, оценивая мою экипировку до выезда из Ворот. А на расстоянии полуметра даже я в очках де Кроваля видел едва заметную колдовскую ауру, клубящуюся вокруг сосудов с алхимическим зельем. И совсем необязательно тому же Джигану раскрывать подноготную наших с ним сделок, хотя и данного аспекта не стоило исключать, чтобы Турин точно представлял с чем ему предстоит иметь дело в случае обострения ситуации. Следовательно, как угрозу данный фактор не расценивал.

Фантастикой в подобном конкретном случае являлось уже то, что смог бы незаметно активировать гранаты, но если случится чудо, то и тогда результат был бы простой — самоубийство. А его можно совершить более гуманными и легкими способами.

Свои гипотетические действия я оценивал, не забывая про собственное безумное ускорение, какое давали Когти Дисса. И все равно не успевал. Использовать Жнеца, прыгающего в руку? Вряд ли.

Но опять фактурно проступила одна из первоочередных задач — найти действенное, желательно мгновенное, средство уничтожения любых Туринов, как бы сказал дед, «отыскать иглу Кощея».

Пауза затягивалась, а мои бойцы, все как один, давно обнажили оружие. Ленар Щепка нервно поигрывал мечом, Кевин в левой руке сжимал щит, прикрывая готовых к стрельбе Норга и Баска, а в правой копье. Берг, выводивший под уздцы из-за фургона тирка, запряженного в телегу, выхватил топор. Вряд ли стрелки промахнулись бы в такую мишень — их разделяло с лэргом всего лишь метров пятнадцать. Но все бесполезно. Об этом и кричали испарины на лбах воинов, бледность на их лицах и некая печать безнадежности. Никакого боевого задора и азарта, лишь покорность судьбе, однако проглядывала и решимость принять предначертанное без стенаний. Впрочем, им ничего другого не оставалось кроме, как погибнуть в последнем и решительном. И это несмотря на волны паники, насылаемые лэргом, хотя умение могло иметь либо сугубо направленный характер, либо очень ограниченный радиус действия, не выходящий за пять-шесть метров, столько было до ближайшего воина.

Реальное, увиденное собственными глазами, подтверждение весомости клятвы на крови порадовало. Это еще один положительный результат неадекватного поведения Турина, сюда же, кроме других, следовало отнести и само знание о новых боевых возможностях паладина.

Опять сонм мыслей промелькнул пусть и не в мгновение, но за время пока сотник осыпал все и вся, пусть и безадресными ругательствами. Витиеватыми, нецензурными донельзя, но не очень красивыми. Не умел переплетать и сплетать их, как Папаша Эндрю, чтобы завороженно и восторженно слушать и слушать.

А так, глядя на своих воинов, учитывая их экипировку, поневоле возникала аналогия с наркоманом, пойманным на улице, которого затем с ржавым ножом бросили на скрайса и приказали отпилить ему башку. Поэтому:

— Кевин, приступайте к сбору трофеев! Это приказ! Мы с сотником сами разберемся. С глазу на глаз, — распорядился я, не обращая внимания на раздувающего ноздри агрессора.

Десятник с облегчением посмотрел внимательно, чуть кивнул, а затем принялся распоряжаться. Амелия хоть и находилась далековато, пользуя оказавшегося в живых возницу, и, видимо, только поэтому еще не вмешалась в процесс расставления точек над «i». Я уже понял, что девушка не умела и не могла молчать, когда речь заходила о справедливости в ее понимании. Даже секретом Полишинеля относительно возрождения их рода терзалась недолго. Такие люди, с одной стороны, хороши и полезны, а, с другой, опасны тем, что у них отсутствовало элементарное чувство самосохранения и имелась, пусть и объяснимая, но своя логика действий, о которой никогда не следовало забывать.

Вот интересно, если дело примет самый плохой оборот и меня убьет лэрг, то сколько чудом выживших здесь затем пополнит список жертв от нападения злобных гоблов, огров и некроманта?

Уверен, все свидетели сгинут.