Темные тропы и светлые дела (СИ)

Главный и основной капитал — почти тридцать снопов сена, аккуратно сложенные в огромном дощатом сарае, там же нашлось вдвое меньше соломы. Каждый перевязанный пук весил приблизительно полпуда. Было видно, что это остатки и что это фураж не лучшего качества, ведь несмотря на удобность транспортировки таких небольших связок, исчезло обычное скирдованное. Волки оставили вишенкой на торте сломанные деревянные трезубые вилы и такие же щербатые грабли.

В амбаре, прикрытые рваной рогожей из сантика, обнаружил два мешка с овсом. Они сразу вызвали подозрение — все забрали, а их постеснялись в телегу забросить? Ну-ну. Отношение к остальному корму тоже пересмотрел. Хоть и рассказывал мастер Проспер о невозможности отравить тирков, но из всякого правила имелись исключения. В большом ларе примерно полведра рассыпанной по углам пшеницы, немного скомковавшейся муки в другом — гораздо меньшего размера, а в третьем — с десяток пригоршней гороха. И все.

Под навесами множество ломанного деревянного инструмента часто непонятного назначения, полусгнившие доски, с десяток рассохшихся бочек без металлических обручей.

Повсюду следы отнюдь не скорого переезда.

В лодочном сарае какой-то мусор, в обычных — кучи неубранного навоза. Судя по помету и стойлам, клеткам и клетям, здесь обитала пара коров, лошадь, с пяток баранов, четыре свиньи, кролики. Неплохо. Было.

В птичнике — дерьмо и перья. А ведь жили куры, гуси, утки.

В большом дровянике, если все собрать и выковырять из земли, то можно было набрать несколько охапок поленьев, какие побрезговали забирать, стружка, щепки и вкопанные козлы для распила бревен.

В доме остались четкие следы от стоявших многие годы на одних и тех же местах сундуков, шкафов и другой мебели, как и ковров и шкур на стенах. Имелись и никуда негодные предметы интерьера, или, например, двуспальная кровать, собранная явно на месте, какую невозможно было вытащить через дверной проем, не разломав.

На берегу, который не превышал в длину ста шагов и упирался в высокий каменный забор семьи младшей ветви рода Орлов, кучи мусора, немного чесменки и брюхожора, а еще валялся остов лодки.

Ради интереса прогулялся, но ничего не нашел, даже кусочка дрянного янтаря. Учитывая время, прошедшее с момента отправки в царство Мары соседа, то процентов семьдесят — здесь незаконно сбором даров моря занимались соседи. Вон и неприметная дверца в стене имелась.

Усмехнулся сам себе. Если все так пойдет и дальше, то имущество мага могло оказаться таким же — поеденные мышами три книжки. Почему три? Да, черт его знает, так подумалось. А еще, разбитые реторты, ржавые доспехи и пара мечей. С другой стороны, клевец показал себя достойно, два жеребца со сбруей мои, плюс кинжал, какой вернут жрецы, и ожерелье непонятной стоимости. Я вооружен и экипирован на зависть любому барону из метрополии или столицы. Поэтому нам ли быть в печали?

Для галочки забрался в подвал, где не ожидал найти ничего экстраординарного. А попал в парадиз для голодных. Продуктовое изобилие вызвало рефлекторное слюноотделение — слишком все выглядело аппетитным, настолько вкусным, сразу захотелось жрать настолько, будто и не ел никогда.

Если бы враги были чуть поумнее, а я беднее, но, главное, не делал выводов из любого события, занимаясь, как и большинство обывателей лишь их фиксацией, то план мрочьих ублюдков сработал бы в ста случаях из ста. А так… зажился, сука, задержался старина Кром на белом свете или кто-то из его окружения.

Об этом непреложном факте кричала ярко-красная аура вокруг копченных окороков и рыбин, разнообразных колбас, соленых грибов, огурцов, трех огромных кругов сыра, кусков масла... В общем, всего того, что имелось в подвале Санти, точнее, к чему я прикасался пальцами. Именно «Нюх Лабриса» подтвердил подозрения, что неспроста здесь такое изобилие. На оценку ситуации и проверку еды ушло секунд пятнадцать-двадцать.

И, сопоставив все факты в долю мгновения, я рванул на выход, в левой руке продолжая сжимать связку сырокопченой колбасок, похожих на гипертрофированные сардельки, одновременно цепляя респиратор правой. Последнее проделал рефлекторно. И понимал зря, пока он настраивался на носителя можно было надышаться от души и до одури. Но это в подкорке.

Резко хлопнула за мной дверь, закрывавшаяся при помощи хитрой системы грузиков, к каким покойный сосед имел просто маниакальную страсть, размещая везде и всюду.

Напахнуло сыростью, свежестью и морем.

Устроил вентиляцию легких, сдернув так и не активировавшийся магический противогаз.