Темные тропы

А куда валить? Туда, откуда пришёл? Прямо на стену щитов? Меня сейчас и соплёй зашибить можно. Мутным сознанием копаюсь в воспоминаниях того вора и этих вот магов, которых я выпил. Вот тебе и бесполезные знания клубка подземных тоннелей. Ага! Вот этот оползень должен был быть входом в опочивальни того щекастого типа, что был прислан к столичным Тёмным «Братьям» из какой-то Тайной Ложи для организации тут свержения существующей власти. Или как они это называли – «установления нового порядка».

Штык работает исправно. Груда камней и прессованной глины исчезает. Ползу. На особенности комнаты отдыха уже не реагирую. Не реагирую, что сзади опять обвал.

Стол. Бумаги. Бумаги. Ещё бумаги. Ах ты! А вот это интересно! Нет, этот сундук мне не утащить, а вот если две наволочки друг в друга? А потом – в пододеяльник? Бумаги – дороже золота. Потом разберёмся, какие из них ценные бумаги, какие – туалетные. Авось бумага не золото. И даже не свитки кожи, не пергамент тростниковый. Память поглощённого мага мне подсказывает, что напрасно я отложил эту красивую палицу и ту загогулину. Потому как палица – Скипетр Резонанса, а загогулина – артефакт-излучатель какой-то, чего-то. То ли «смертельной пелены», то ли «убивающей пыли». Потому – длинный, красивый, прочный, крепкий, но тяжёлый меч звенит по полу, а эти две хреновины затыкаются за пояс. Благо ремень у меня, тот, что «портупея», шёл в комплекте со штыком, потому уничтожить их сложно. Тоже – Дары Смерти. Пришли в этот Мир вместе со мной. И оказались крепче «неуничтожимого» Универсального Манипулятора.

Так! Мне тут как-то недосуг искать эти тайные рычаги, потому штык просто ищет «слабое» место стены. Есть! Аварийный выход. Он же – тайный ход. Вваливаюсь в дыру.

Нормально. Даже стоять можно в полный рост. Обваливаю за собой кусок тоннеля. Пусть попробуют догнать. Иду. Ковыляю. Интересно, почему сожжённое до мяса, обуглившееся колено, которым я влетел в расплавленную раскалённую лужицу вулканической лавы, болит меньше, чем набитые сапогами мозоли? Не интересно. Потому что нервные окончания в колене сгорели прежде, чем успели передать сигнал бедствия. И до сих пор не ожили. А вот мозоли сигналят. Болью.

Проклятие! Винтовая лестница! Как же я тебе рад! Как же мне идти по тебе? С одной рукой, с двумя мешками, с частично негнущимися, сбитыми сапогами ногами? С леденящей болью раной в боку?

Как-как? Молча! Вперёд, боец! Родина тебя не забудет! Не вспомнит тебя, но ведь не забудет!

Эта винтовая лестница мне целую вечность будет сниться в кошмарах. Как символ бесконечности и боли. Бесконечной боли и бесконечного бессилия. И – отчаяния. Тоже – бесконечного, беспросветного. А тот призрачный отблеск в конце – светом в конце тоннеля Долины Смертной Тени.

Сил уже нет. Никаких. Нисколько. Но там меня ждут. ОНА. Её дети. Их беды и заботы. Потому бесчувственные, мёртвые ноги нелепо задираются. Ступень, ещё ступень. Ватные руки – держаться за стены, не выпуская узелок бельевой. Кромешная тьма колодца кажется ещё темнее – сознание потухает, плывёт волнами.

Так беспросветно со мной ещё не было. Никогда! Но что-то в глубине, где-то глубоко-глубоко, то, что заставляет меня механически переставлять ноги и руки, поправляет меня: «Никогда в этой жизни!» Как бы намекая, что бывало и хуже. Хотя куда уж хуже-то?!

Верно. Хуже, когда уже некуда и незачем идти. Когда не для кого выживать, превозмогая Смерть. Это хуже. Пока впереди проблёскивает призрачный отсвет Надежды, любой мрак – не кромешный. Вот без путеводной звезды много хуже. Когда не для кого, потому – и незачем. Куда уж хуже?

А мне есть для кого. А значит, вперёд! Точнее – вверх!

Вот что светило мне во тьме! Винтовая лестница завершилась гулкой маленькой площадкой, упиравшейся в каменную стену, сложенную без раствора. Один камень и выпал. И скудный свет через эту дыру и был мне светом в конце тоннеля.

Тупо бьюсь всем телом в эту стену, как мотылёк в Светящийся Шар. И столь же безрезультатно. Пока не вспомнил про штык. Мгновенное разрушение двух булыжников вызвало небольшой обвал большого куска стены. Один камень упал мне на ногу и, громыхая, покатился по ступеням. Стихло. И тут же – смачный «бух». И всего-то? А мне показалось, что я через всю атмосферу взобрался по этой лестнице!

Выглядываю в образовавшееся окно. Тяжко вздыхаю. Потому как голова моя оказалась в чёрном бездонном колодце. Где-то бесконечно далеко внизу пахло водой. А где-то бесконечно далеко наверху свежестью неба матово светила дыра в этой бескрайней черноте. И отчаянной безысходностью смотрели на меня углубления ступеней в этой каменной трубе. Просто углубления в кладке под ступни. С моими-то ногами и руками? Как мне влезть по этой вертикальной трубе с одной рукой?

От ощущения расширяющейся в моём сознании воронки безысходности и отчаяния невозможности найти из этой западни выход сажусь, с размаха, на пятую точку, больно ударившись тощей задницей о металлическую площадку. И спихнув этим вниз ещё два булыжника из стены.