Темные удовольствия

Я методично трахал её, ожидая, когда она кончит в моих объятиях от неумолимого ритма моего члена и движений пальцев по клитору. Может ли девственница вообще кончить в первый раз? Было ли ей слишком больно, чтобы кончать? Я получил ответ на свой вопрос, когда она громко застонала в мою руку, и все ее естество сжалось, едва не вытолкнув мой член наружу. Она обхватила меня так чертовски крепко, и дикое выражение в ее глазах отправило меня за грань. Она все еще пульсировала вокруг меня, когда я тоже кончил, не в силах сопротивляться ощущению ее влажного жара вокруг меня. Сперма хлынула, струя за струей, заполняя ее, пока влага не растеклась по всей моей длине, но я продолжал двигаться крошечными толчками, растягивая ее удовольствие. Мой лоб прижался к её лбу, и когда Ева перестала стонать, я убрал пальцы с ее рта. Она посмотрела на меня, не мигая, а затем отвела взгляд.

Вкрался рассудок.

Твою ж мать. Я только что трахнул сестру Ашера, девушку, которая меня подставила. Теперь, когда эйфория прошла и мой член, наконец, успокоился, после нескольких часов мучительного стояка, пришло осознание. Я осторожно вышел из нее и отступил назад, натягивая боксеры и штаны обратно. Ева наклонилась, подняла свои шорты и трусики. Она быстро влезла в них, но все, о чем я мог думать, это о струйке спермы, стекающей по внутренней стороне ее бедра. Мы не предохранялись. Это был худший кошмар моего отца. Может быть, Ева забеременеет, и я в конечном итоге получу жену не из нашего круга, как всегда боялся Сорен. Мне не претила эта идея. Это было бы именно то, чего заслуживал мой отец.

Я прислонился к стене и сделал глубокий, успокаивающий вдох. Впервые с тех пор, как начался мой кошмар с чисткой организма, я чувствовал умиротворение. Ева провела руками по своим шортам и тоже глубоко вздохнула.

Я должен что-нибудь сказать ей. Первый раз может быть пугающим. Страх был моим единственным воспоминанием. Тем, от чего мой разум не мог избавиться.

Возможно, я ненавидел Еву за то, что она рассказала отцу о наркотиках, и хотел, чтобы она заплатила за то, что испортила мне жизнь, но моя ярость поутихла. Я все еще планировал заставить ее заплатить за маленький акт стукачества, но после нашего сеанса удивительно впечатляющего траха, у меня появилось множество идей о том, как я мог бы наказать ее.

Ева нервно оглядывалась по сторонам в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы сосредоточиться. Она протянула руку и коснулась моего предплечья, проведя пальцем по черным чернилам на нем.

— Что она значит? — Ева смотрела на изображение древнего щита. Это была моя первая татуировка.

— С чего ты взяла, что она что-то значит? — спросил я.

Ева лишь пожала плечами. Ей отчаянно хотелось думать о чем-то другом, кроме своего страха.

— Это дань Ахиллесу, которого мать искупала в реке Стикс, чтобы сделать его непобедимым.

— Всего, кроме его пятки, верно? — уточнила Ева.

Я кивнул.

— Мама всегда хотела, чтобы я был непобедимым, не таким, как она.

А я потерпел неудачу в этом. История с Колетт и пристрастие к таблеткам были лишь доказательством моей слабости. Ева знала все о моей маме и о том, что рак забрал ее слишком молодой. Моя мать была такой сильной, боролась до конца. Я же был совсем не похож на нее. Я сам разрушил свою жизнь. Боль, которая всегда сопровождала мысли о матери, и гнев, последовавший за этим, когда я вспомнил о дерьмовом шоу, которым стала моя жизнь без нее, нависли надо мной темной тучей. Судя по нахмуренному лбу Евы, она почувствовала перемену.

Прежде чем я успел снять новое напряжение, охватившее нас, снаружи раздался громкий хлопок, и Ева издала резкий крик, после чего быстро зажала рот рукой. Она уставилась на меня, ужас сквозил в каждой черточке ее тела.

— Что это было? — она убрала ладонь, чтобы прошептать.

— Ничего. Наверное, они опрокидывают всякое дерьмо с полок, — солгал я.

Это был выстрел. Ошибиться было невозможно. Если они перешли к стрельбе, то все становилось слишком реальным. Я понимал ход их мыслей. Начинаешь глупую затею под кайфом, когда чувствуешь себя пуленепробиваемым, а потом приходишь в себя и понимаешь, что только что застрелил кого-то, и полиция уже в пути. Это приводило к отчаянным действиям, а нет ничего опаснее отчаяния.

— Это было похоже на выстрел, — прошептала Ева, не поверив моей лжи. Неудивительно. Ева была умной девушкой. Мудрой не по годам. Она была не только начитанной, но и сообразительной. Это был необходимый навык для выживания в том районе, где она выросла.

— Без разницы. Здесь мы в безопасности, — я лишь отмахнулся от ее беспокойства. — Сядь, — я подошел ближе к двери, чтобы слышать, что происходит снаружи. Там сполз по стене и сел.

Ева переместилась вдоль стены, поближе ко мне.

— Я не хочу сидеть там одна, — пробормотала она.

Тогда я заметил, что она дрожит. На ней были шорты и шлепанцы. Хотя летом в штате Мэн днем было жарко, но ночью температура довольно резко падала.

Когда я не ответил, она придвинулась еще ближе, так, что наши руки соприкоснулись.