Темные ветры империи

    - Пару?! - громко переспросил я, вкладывая в этот возглас все доступное моим скромным лицедейским способностям удивление. Нет, на море, где масса йода и ласкового солнца. И чтобы совсем не было комаров. Ни одного.

    - Ну один. Один! - зашипел он. - Куда тебе столько? Проводить вербовочный контакт на виду у хмурых и не больно-то дружелюбных автоматчиков не самое приятное дело, но отчего бы не рискнуть.

    - Можно, конечно. Только вот что ты мне сначала скажи, Йося. Кстати, как тебя на самом деле зовут? - Я чуть было не ляпнул «по паспорту». Откуда здесь паспортам взяться!

    - Иосиф. Батя назвал. В честь Сталина. Дурак старый. А мне мучайся теперь.

    Да уж. Видел бы суровый вождь всех народов своего тезку.

    - Так вот, Иосиф. Скажи мне, почему в лаборатории больше никто не работает?

    - Так как… Всегда так было. То есть при мне. Там же… Ты сам видел. Пойдем быстрей, а? Как вспомню… Колотит меня.

    - Давай сам. Тащи сюда. И возьмешь. Одну!

    - Все понял. Понял. Мигом я. И исчез за дверью.

    Я посмотрел на автоматчиков и отвернулся. Мне не давал покоя этот ангар. Точнее, его содержимое. Допустим, экспедиция была хорошо подготовлена и экипирована. Допустим даже, что где-то тут имелся или имеется до сих пор военный склад. Или склады. Но на военных складах не бывает штормовок, в которых все тут щеголяют. Шинели, бушлаты, гимнастерки, кителя, сапоги - да. Фляги, портупеи, портянки с противогазами - тоже. Даже американские телефонные аппараты. Но продукты?

    Когда я стоял у ворот ангара, я не только громко говорил, один раз даже кричал, но и посматривал по сторонам. И увидел в траве промасленную этикетку от говяжьей тушенки. Не успевшую выцвести под жарким летним солнцем. Госрезерв хранит тушенку три года. Потом меняет, отправляя лежалую на продажу населению, загружая в закрома свеженькую партию. Сколько она может лежать, не испортившись, в пределе? При этом не в холодильнике, а в ангаре, где летом не продохнуть из-за жары, а зимой промораживает все насквозь? Год? Два? Ох и сомневаюсь я.

    Я решил воспользоваться последней возможностью и, не скрою, не без облегчения вошел в штаб; очень уж эти парни с автоматами действовали на нервы. А еще труп в пяти метрах от них. Едва войдя внутрь, я услышал сдержанный бутылочный перезвон. Я двинулся на звук, потому что темновато тут, откровенно говоря. И чуть не получил дверью по носу. Передо мной появилась давешняя амазонка, едва не закончившая мои счеты с жизнью при помощи обыкновенной палки, правда, довольно толстой, что вряд ли может послужить утешением моим не родившимся детям.

    Она посмотрела на меня в упор и, ничего не говоря, схватила за ремень автомата - уверен, это было первое, что попалось ей под руку, - и потянула на себя. Я вспомнил сцену из фильма, где проститутка вот так, силком, затаскивает к себе потенциального клиента, проходившего мимо. От неожиданности или оттого, что никаким таким клиентом становиться не желал, я резко отпрянул назад, едва удержавшись от проведения приема по освобождению от захвата и нейтрализации противника. Только слегка ударил ей по пальцам.

    - Дело есть, - тихо и нервно проговорила она, отступая назад.

    Что ж. Дело есть дело. Так я в третий раз оказался в этой комнате с печатной машинкой на столе. Она плотно закрыла за мной дверь.

    - Возьмите меня с собой, - негромко проговорила она, заглядывая мне в глаза.

    - Да, собственно…- Честно, я растерялся. - Никто тут не собирается никого удерживать. Я только что говорил с Кононовым. Он пообещал. Но если вы опять попытаетесь меня…

    - Вы не поняли, - нетерпеливо перебила она. - Туда, за кордон.

    - Зачем? - удивился я.

    - Мне нужно. Мне очень нужно! Я вам не буду в тягость. Прошу, пожалуйста.

    - Нет-нет, минуточку! Я никого не собираюсь брать с собой. Это не входит ни в мои планы, ни в полномочия.

    Она как-то постарела разом, что ли. Опала лицом и пошла морщинами. Показалось, что она вот-вот расплачется. Терпеть этого не могу. После таких сцен отдыхом на море не ограничиться, придется еще витаминно-успокоительные уколы делать, хотя при одном воспоминании о шприцах мне становится нехорошо.

    Но она не заплакала.

    - Я случайно слышала, как вы задавали вопросы. Думаю, я могу дать на них ответы.

    В коридоре послышались тяжелые шаги. Надо спешить. И ведь подобрала ко мне ключик!

    - Я отправляюсь прямо сейчас.

    - Мне нужно пять минут.

    - Боюсь, их у вас не будет. Но пару минут пообещать смогу. Не больше. И постарайтесь обойтись без всяких таких штучек. Все равно, перед тем, как пустить вас в машину, мне придется вас обыскать. Учтите.

    С тем и вышел в коридор, где на меня пер мой дружок с крайне довольной физиономией и моим мешком в руках. В свете, упавшем на него из-за открытой двери, было видно, как на подбородке блестит капля. Вряд ли это пот.

    - А ну назад, - скомандовал я.

    - Ты чего это? - попятился он.

    - Тебя жду. Кру-угом! Шагом марш.

    - Зачем?   

    - Буду проводить ревизию. Посмотрю, чего и сколько ты скоммуниздил.

    - Ничего я не это самое. Как ты сказал - вот! - Он повернулся боком, демонстрируя оттопыренный карман.