Темные воды

Такой был чудесный день, но приближалось время сна, и Сашка вспомнила о Лидии. У бабки, кроме встреч с нею, видно, нет других развлечений — думала девушка. Как хорошо, что она не забывает о свечке! Предупреждает. Но как это изматывало! Ведь каждый раз не знаешь, что тебя ждет сегодня — как она будет душить. Вечерами Сашке уже хотелось умереть, но наступал новый день, она забывала о вечно стерегущей ее ненависти, бежала в институт, шутила с Санькой и Стасом, решала с Майкой насущные проблемы: кому идти за хлебом, кому жарить картошку…

Издевательства над Сашкой сказывались на самочувствии и самой Лидии. Она слабела, с каждым разом ей все труднее было доставать девчонку, пришлось делать перерывы подольше, чтобы восстанавливать свои силы и заставать Сашку врасплох. «Ничего, пусть всегда находится под гнетом страха, мое внезапное появление еще страшнее», — решила она. 

41

В конце сентября Сашка созвонилась с Элеонорой и после занятий поехала к ней. За прошедший месяц женщина кардинально переменилась: она и поправилась, и похорошела, глаза у нее стали нормальными, исчез «прощальный» блеск. Сашка замечала не раз, что у человека, стоящего на краю могилы, появляется особенный, блестящий взгляд, хотя принято считать, что глаза блестят только у здоровых людей, а в преддверии смерти взор тускнеет. Эля сама открыла дверь, не было ни ее мужа, ни врача, Саше показалось, что в квартире больше никого нет. Она провела сеанс, исправила, что еще можно было исправить, убрала какие-то воспаления, мелкие новообразования… Возможно, они бы и сами рассосались, но раз Сашка взялась лечить, то решила довести дело до конца. Посоветовала пить травы для профилактики. После окончания приема и она, и больная чувствовали себя вполне удовлетворительно.

Эля рассказала, какие сдавала анализы, как удивлялись врачи в онкологии — опухоль растворилась бесследно. Они восторгались скрытыми силами организма, истинную причину исчезновения новообразований Эля им не сказала. Когда Сашка собиралась уходить, Эля обратилась к ней с просьбой:

— Асенька, я в онкологии на обследовании постоянно сталкивалась с одной женщиной, тоже больной, она для меня так много сделала: поддерживала, не давала отчаиваться, уговаривала испробовать разные методы лечения, советовала то, что проверила на себе и что хотя бы чуточку помогало. Мне ее очень жаль, Надежда Николаевна такой порядочный, добрый человек, ее не только я, все очень любят, а ее дети так беспокоятся о ней, так боятся потерять… Я их видела, они постоянно приходили в клинику. Муж только какой-то неприятный… Посмотри ее, пожалуйста. Так хочется ей помочь, столько она перенесла операций, вся изрезана, измучена, как в Освенциме побывала, помоги ей, прошу… Ей осталось жить совсем мало, мне врачи сказали. Я ей говорила о тебе, но, уверяю, она никому ничего не передаст.

— И где она? — Сашка еще не успела переодеться и стояла в халате и перчатках.

— Здесь, сейчас позову.

Она вышла и вернулась с худенькой, ссутулившейся женщиной, очень коротко остриженной, почти под ноль. Женщина заметила взгляд Саши и сразу пояснила:

— Это после химии все волосы выпали, а теперь отрастают… Здравствуйте. Вы простите Элю, знаю, она обещала никому не говорить, но я ее уговорила, я-то не поверила в самоизлечение, вот она и не выдержала, мне сказала…

Сашка кивнула и ответила:

— Я ничего не могу заранее обещать, мне надо сначала посмотреть вас.

— Детей жалко, хотя они взрослые. Мужу я такая точно не нужна.

— Какая — «такая»? Больная? Так если я смогу вылечить, вы будете, как прежде, здоровой.

— Нет, такой никогда уже не буду. Изрезали меня всю: груди нет, яичников нет, а теперь уж метастазы везде… Ну, может быть, дадите мне лишний годик пожить…

При этих словах Эля грустно переглянулась с Сашей — она знала, что жить несчастной осталось гораздо меньше, речь могла идти только о месяце-другом…

Сашка не успела полностью отойти от предыдущего транса и сейчас, даже не всматриваясь специально, невольно начала погружаться взглядом в больную и уже сама, без ее слов и пояснений, увидела все травмы, все ее больные, покореженные, изувеченные болезнью и хирургом внутренности, и жирную опухоль… Как же она будет работать врачом? Ведь все больные люди такие несчастные, и ей захочется помогать им всем…

— Ну что, Ася, поможешь?

Сашка очнулась.

— Полностью, конечно, теперь не вылечу, все нарушено, изрезано, но попробую. Условия мои те же — никому не рассказывать обо мне. Вам тоже, как и Эле, во время сеанса потребуется чья-нибудь поддержка.

— Дочь меня подержит, мне Эля рассказывала, как все происходит…

— А дочь сможет? Это физически тяжело — вы можете даже потерять сознание, а надо будет держать вас вертикально, не класть в постель, пока я все не закончу, хватит ли у нее сил? И страшно — кровь, рвота. Может быть, лучше муж?

— Нет, он не захочет.

Они договорились о времени встречи, Саша записала адрес. Потом она как всегда вымылась. Эля вручила ей длинную коробочку явно из ювелирного магазина.