Темные воды. Тайна Иерихонской розы

Солнце сияло. Над мерцающей водой носились стрекозы. Деревья мягко шелестели, колокольчики звякали. Это была идиллическая картина английского летнего дня. После прибытия папы слегка принужденная атмосфера покинула компанию и было много смеха. Папа обожал пикники и был так хорош на них. Пикник действительно был в точности таким же, как обычно. Даже маленькая тонкая фигурка китаянки перестала казаться такой нездешней и варварской и, во всяком случае, была настолько незаметной в тени деревьев, что можно было почти забыть о ее присутствии. Роберт Хэдлоу делал вид, что считает ее привезенной специально для того, чтобы гармонировать с погодой.

— Неужели она настоящая? Давайте воткнем в нее иголку и проверим?

Правда, Роберт становится очень приятным. Но все же… человек постарше, лучше знающий жизнь… некто, кто целовал бы ее руку… Амелия мечтала, а тени становились длиннее, и первый намек на поднимающийся туман заставил потускнеть солнечный свет.

Уже было прохладно, женщины доставали свои шали и собирались идти в дом.

— Ну что же, дети, — Амелия наблюдала, как ее отец достал свои массивные золотые часы, — вы были тихими, как две полевые мышки. Поэтому давайте теперь послушаем, может ли это звучать лучше, чем эти тренькающие колокольчики. Он завел часы и протянул их, улыбаясь при виде их сосредоточенных лиц. Прозвучала короткая однообразная мелодия.

— О! — прошептала Нолли. — Как мило. — Маркус осторожно поставил коротенький пальчик на выпуклую поверхность часов. Чинг Мей рассмеялась звенящим звуком, напоминающим воздушные колокольчики, звуком чистого удовольствия.

Туман накатил так быстро, что уже вползал в открытые окна, когда они вернулись к дому. Солнце совершенно исчезло, и казалось, что наступил уже другой день, серый, прохладный и наполненный звуком поднимающегося ветра. После продолжительной беготни туда-сюда окна были закрыты, потревоженные занавески успокоены, лампы зажжены. Туманы над пустошами были естественной частью зимы, но летние туманы, которые накатывались, похищая свет и тепло с угрожающей быстротой, не любил никто.

Фанни оставила детей на попечении Чинг Мей и Доры и пошла переодеться к обеду. Сегодня она чувствовала себя более счастливой, потому что дети вели себя шумно и совершенно по-детски, и даже Чинг Мей, чувствовавшая, казалось, странную робость по отношению к дяде Эдгару и тете Луизе, но больше но отношению к дяде Эдгару, расслабилась достаточно, чтобы рассмеяться. Все остальные дни она замыкалась в молчании. Однажды она захотела написать несколько писем своей семье, и Нолли, уже демонстрировавшая хорошее не по годам знание грамоты, старательно показала ей, как правильно подписать конверт. Она написала имя своего брата похожими на пауков китайскими значками, а адрес — Шанхай, Китай — по-английски. Фанни разрешила ей сходить в деревню, чтобы отправить письма, так как это была приятная прогулка для нее и детей. Это был единственный случай, когда она покидала дом.

Спустившись вниз, Фанни услышала собачий лай. Он доносился издалека, неясно и меланхолично. Этот звук заставил ее подумать о мокрой вересковой пустоши и несущихся облаках, и о чувстве страха. Однажды она, Амелия и Джордж следовали за охотой на своих пони и увидели разорванную на куски гончими лисицу. Больше она никогда не ездила на охоту.

Охотничий сезон давно окончился, и она задумалась о том, чьи это гончие были спущены. Лай доносился настолько издалека, что она, кажется, могла просто вообразить его. Но колючее чувство опасности не было воображаемым. Оно осталось с ней, когда звук гончих пропал.

Леди Арабелла, тяжело дыша, спустилась позади нее по ступенькам.

— Фанни, с вашей стороны нехорошо разрешать детям играть в моих комнатах в мое отсутствие.

Фанни в удивлении повернулась.

— Но они ни в коем случае не были в ваших комнатах!

— А тем более играть там в «спрячь наперсток», — продолжала ворчать леди Арабелла. — Все вещи перевернуты вверх дном. Бедный Людвиг прячется в моей спальне.

— Когда это произошло?

— Думаю, когда я была внизу, на озере. Меня не было только в это время.

— Но дети тоже были там, — сказала Фанни. — Они были со мной. Во всяком случае, я уверена, чтоони не войдут в ваши комнаты без приглашения. Они слишком… — она остановилась. Она не хотела говорить, что они ужасно напуганы. Нолли часто думала о пустой птичьей клетке, а Маркус побаивался самой старой леди.

Достаточно удивительно, но теперь леди Арабелла начала хрипло хихикать.

— Так вот оно что, как интересно, не правда ли? — сказала она себе. — Конечно, мне следовало догадаться. Мы больше не будем говорить о детях.

— О чем вы говорите, бабушка Арабелла?

Старая леди покачала пухлым указательным пальцем.

— Фи, фай, фо, фам, чую, английским духом пахнет, — процитировала она с удовольствием. — Я наблюдала, как поднимается туман. Разве вас не впечатляет, как он окутывает все вокруг, все стирает, сглаживает? Мне показалось, я слышала недавно собачий лай.

— Я тоже слышала, — сказала Фанни с беспокойством. — Но я не люблю туман так, как вы. Он слишком многое скрывает.