Тёмные Воды. Зимний апокалипсис

В итоге закинули донки и через пару часов у нас было три десятка окуньков и сом килограмма на полтора. Девочки варили уху, жарили рыбу и плясали от радости. Готовую рыбу раздавали всем желающим. В разгар этого кулинарного шабаша вдруг появилась Алёна. Она была одета в невесть откуда взявшуюся у неё мини-юбку и в рубашку с расстёгнутым верхом. Алёна взяла со сковороды кусочек рыбы и съела его, облизав пальцы с таким видом, что привлекла общее внимание. Затем подошла к Генке, обняла его за шею и страстно поцеловала в губы. Генка опешил, в кухне стало тихо. Томка опустила голову, а Алёна, наоборот, повернулась к ней и сказала:

— Спасибо, Геннадий Сергеевич. Обожаю этот солоноватый вкус… — и вызывающе посмотрела на Томку.

Прозвучало очень двусмысленно, Томка покраснела и выбежала из комнаты, а Алёна, как ни в чём не бывало, подошла к плите, зацепила вилкой румяную рыбину и сказала:

— Я же о рыбке, а она о чём подумала?

Генка посмотрел на неё и молча пошёл вслед за Томкой.

— Он подкаблучник, что ли? — спросила Алёна. — Буду иметь в виду на будущее…

— Алёна, ты дура? — без предисловий спросила Зойка. — Или шалава?

— И то, и другое… а что? — как ни в чём ни бывало ответила Алёна.

— Томка интеллигентная, но я тебе сама за неё пакли подёргаю, колчушка! — заорала Зойка и кинулась на Алёну.

Я схватил её за плечи и принялся оттаскивать от Алёны. А та посмотрела на меня и сказала насмешливо:

— Лучшие друзья парней — это их матери, правда, Стас?

Тут Зойка совсем озверела. Мне с трудом удалось её увести. Уже закрывая дверь в комнату, я услышал из коридора:

— Асталависта, беби!

— Ну и тварь! — возмущалась Зойка. — Вот для чего она устроила этот спектакль, а?

— Да успокойся, Зой… что там она устроила… Томка с Генкой сами с этим разберутся, — успокаивал её я.

— А ты чего это её защищаешь? — подозрительно спросила Зойка. — Может, она и твою «рыбку» уже попробовала?

Так произошёл первый скандал в нашем «общежитии».

До конца ноября мы снарядили ещё несколько экспедиций по окрестностям. Побывали снова в части, на этот раз загрузили полный багажник лекарств. Съездили на элеватор и на товарные склады ближе к райцентру.

Во время одной из экспедиций возле леса заметили удивительную белую лисицу. Долго удивлялись этакому диву, пока меня не осенило:

— Да это же песец!

— Откуда у нас взяться песцу? — спросила Зойка, сидевшая справа.

— Ну кто же его знает? Но факт, песец это, полярная лиса.

— Неужто мигрируют?

— Похоже, на севере совсем плохо… ну смотри, если у нас уже к минус пятидесяти подбирается, то там сколько? Минус сто?

— Глядишь, так и белые медведи до нас доберутся…

— Дык если кормовая база найдётся, то доберутся. По логике, наши животные, видимо, откочевали на юг.

— Когда потеплеет, вернутся? — спросила Зойка.

— Когда? — покосился на неё я. — А когда потеплеет, Зоя?

— Ну вдруг? Мало ли? Может быть, Земля ещё вернётся на свою орбиту.

— Сомневаюсь. Пока мы улетаем всё дальше и дальше. Хорошо, если хоть на какой-то орбите в Солнечной системе останемся, а если совсем улетим? Тогда Земля, в конце концов, остынет до температуры межзвёздного пространства, а это где-то минус двести пятьдесят…

— А если останемся в Солнечной системе?

— Ну это смотря где. Например на Европе — это спутник Юпитера — минус сто пятьдесят.

— Ого! Так холодно?

— Это ещё не холодно, Зоя. Это на Европе тропики. В полярных областях минус двести…

— Ладно, — буркнула Зойка. — Едь давай.

К Новому году нам пришлось ставить в домах дополнительные печки. Особенно холодно стало в доме, где жили Денис с Артёмом и четыре девушки, так как он был обложен утеплителем только наполовину. В какой-то момент температура в нём опустилась ниже десяти градусов, и они подтапливали там электрообогревателем.

Дров у нас было очень много, однако они сжигали кислород в домах, поэтому с двумя печками было тепло, но душно. А дышать, к слову, и на улице было тяжеловато. Тогда Витя вспомнил, что в части были баллоны с кислородом. Генка загорелся, и мы снова поехали. По пути я пошутил:

— Сколько мы туда искатали бензина, нам легче было бы там поселиться, ёлы-палы.

Генка посмотрел на меня и ничего не сказал. Несколько баллонов с кислородом погрузили на прицеп, Генка залез в кабину трактора, и мы потихоньку отправились обратно. Трогаясь, он сказал:

— Ты прав, Стас, нам здесь жить было бы неплохо… — он сделал ударение на «нам», и я его понял.

Морозы стояли такие, что резало глаза, особенно при ветре, даже слабом. Глазные яблоки воспалялись, чесались и как будто высыхали. Однажды Генка привёз пару десятков очков для плавания, они плотно прилегали к коже, и глазам на морозе в них было намного комфортнее, правда, за счёт видимости.

Между тем, нас ждал ещё один космический сюрприз. Числа пятого декабря Томка, глядя в окно, закричала:

— Немезида падает на нас!

Мы все ошалели и подбежали к ней. Томка показывала пальцем в окно и кричала:

— Смотрите, какая она огромная! Она упадёт на нас и всех сожжёт!