Темные времена. Книга 2

Булавко поджал губы и опустил взгляд в планшет с историей болезни. Я обиделась было, а потом поняла, что он в своём праве. По идее, его сейчас будут всякие комиссии трясти: шутка ли – выписал пациентку, а её нужно было к психам определять!

– Уважаемая Полина, возможно, с сегодняшнего дня ваш лечащий врач – я, – сказал второй врач. – Повторюсь: возможно. Сейчас мы определимся, какое отделение вам нужно – психиатрическое или нейрофизиологическое. Если второе, вы вернётесь под крыло Евгения Сергеевича. Если первое – что ж, придётся вам какое-то время провести в нашей дружной компании.

– Всё, Поля, кранты тебе. У этого выражение лица, как у дохлой мухи, он тебя просто так не выпустит, – захихикал паук. Я бросила на него гневный взгляд.

– Что такое? – сделал стойку доктор, чьего имени я не успела выяснить. – Куда вы посмотрели?

– Никуда, – как можно спокойней пожала я плечами. – На звук отреагировала. В санузле муж руки моет, уронил что-то, наверное.

Доктора и медсестра переглянулись, потом Булавко вкрадчиво сказал:

– Денис Матвеевич привёз вас два дня назад. Согласно правилам, в острой фазе пациенту не разрешается принимать посетителей. Ваш супруг дома.

По спине побежали мурашки. Я подскочила к двери туалета, рванула её на себя.

В маленькой, узкой и длинной комнатке никого не было.

– Ой, не могу! – захохотал паук. – Поля, может, и врачей здесь нет? И ты вообще не здесь? Может, рядом с тобой только я настоящий? А?

Палата закружилась. Я не удержалась на ногах, плюхнулась на пол. Паутина стала стремительно разрастаться и опутывать помещение, медиков и меня.

– Господи, помогите мне, помогите, прошу! – прошептала я и потеряла сознание.

* * *

Ещё через две недели Юля из нейрофизиологии сбросила мне по сети мою собственную историю болезни. Конечно, вполне может быть, что нет никакой Юли, больницы, лечения и всего прочего, но я тогда вообще не знаю, во что верить. Так что примем за аксиому: эта часть моей жизни реальна. После отбоя я улеглась в кровать, дождалась, пока отделение окончательно заснёт, и открыла файл. От таблеток пропадали галлюцинации, но появлялось ужасное отупение и заторможенность, так что вечером я предусмотрительно пропустила приём и выбросила лекарства в унитаз. Ничего, разок можно и погаллюцинировать, зато хоть информацию воспринимать смогу нормально.

«…паук является визуализацией ощущения беспомощности…

…классическое лечение не оказывает видимого действия…

…гипертрофированное чувство вины, бред самоуничижения…

…прогноз сомнительный…

…в семейном анамнезе патологическая игромания, возможно, диагноз родственникам поставлен неверно…»

В общем, если коротко – не быть мне нормальной. А со временем могу растерять и те осколки адекватности, что остались. Поиграла, блин, в игрушку с полным погружением. Уж лучше бы кабачки на продажу выращивала.

Я на несколько мгновений закрыла глаза. Нет, ни за что не сдамся. Много они понимают, всё лечение – сплошной рандом, сами не знают, что и как делать. Классическое лечение, как же. Какая классика, если протоколам по игровой синестезии меньше десяти лет вообще?

«…Пациентка согласна на экспериментальную терапию… Родственники подписали отказ от претензий… Показано участие в исследованиях профессора Шульца…»

Да где ж это? Ага, вот, нашла.

«…путём жеребьёвки определена группа № 4»

Хоть знаю теперь, что не попала в контрольную группу с плацебо. Эту информацию как раз и искала в первую очередь.

Читала я довольно долго, узнала о себе много нового. Паук не особо мешал – так, пару раз опустился с потолка на одеяло, но я предусмотрительно положила на живот тапок, поэтому поганец опасался возмездия и не наглел.

После прочтения я переправила файл Денису. Да, он подписал отказ от претензий, но только потому, что без этого меня не хотели брать в программу. В общем, муж решил подстраховаться и заиметь доступ к информации – мало ли что. Хоть какой-то, ведь по сути мы по-прежнему не в курсе подробностей. Подопытным кроликам ни к чему знать, что с ними собираются делать. Наоборот – чем меньше понимания, тем чище результаты.

А может, я с ним не виделась? Вдруг три свидания и разговоры по сети происходили исключительно в моей голове?

А присланный файл? Он настоящий? А я? Вот же – паук на расстоянии вытянутой руки, вполне осязаемый. И дым под потолком. И безмозглые рабы, которых я иногда вижу вместо медсестёр, санитаров и уборщиц. Или безмозглые рабы настоящие, а медсёстры – результат моих фантазий? И в больнице ли я? Может, дома, и мне снится сон. Или я вообще в гробу.

Сколько воображаемых пластов мироздания наслоилось на реальность?

Нет ответа.