Темные Знамения

Взглядом Альдред шарил по полу. Он долго молчал, не зная, как относиться к услышанному, как быть дальше. Понимал только, что жизнь её как инквизитора кончается здесь. А ведь для неё это было важно.

Практик задавался вопросом: ну как, как Свет и Тьма допустили это с его наставницей? Он не понимал, к чему тогда все эти молитвы, если они не работают? Ему было важнее доброе здравие сестры Кайи, а не её спасённая душа. Но скажи это парень, ментор бы популярно объяснила, почему тот неправ. И так озвучивала.

— Что будет теперь? — только и выдавил из себя Альдред.

— Завтра я уезжаю. Бумаги уже подписаны. Мой кабинет какое-то время будет пустовать. Петефи ещё надо найти подходящую кандидатуру на замену. Я заберу ассигнацию и личные вещи, поселюсь в гостином дворе «Лазурные Фонтаны». Мне нравится оттуда вид на море. А потом найду извозчика, который согласится поехать на север, и уеду на родину. Придётся искать местечко поближе к аптеке.

Она рассмеялась вымученно.

Альдред надулся и стал ходить из стороны в сторону.

— У меня достаточно денег, чтобы начать новую жизнь. Всё-таки я о чём-то мечтала до вступления в Инквизицию. Свет и Тьма прямо говорят, чтобы я вспомнила о мечтах.

Воспитанник закивал. Ему ещё многое предстоит осмыслить. Впредь он один в этой проклятой Башне. Но это потом. Всё потом.

— Мне очень жаль, — проблеял он. Звучало жалко.

— А ты не жалей, Альдред, — легко парировала сестра Кайя, приободрившись.

Однако в свете последних известий это больше напоминало обман. Самообман — в первую очередь. Наставница продолжала:

— Как я уже говорила, мы всего лишь люди. Судьба сильнее нас. И мы живы — это уже что-то. Здесь начинается наша новая жизнь. Порознь, правда. Но… почему бы и не улыбнуться ей в ответ? Обратись к Модричу. Он тебя ждёт.

— Я… мне будет Вас не хватать, сестра Кайя. Вы же знаете.

— Не сокрушайся, мой мальчик. — Паря, как таящий в лунном свете призрак, она подлетела к нему и взялась за его лицо обеими руками. Как давным-давно. — Я о тебе не забуду. И в конце своего пути ты в этом убедишься.

Её последние слова остались непоняты. Он посмотрел ей в глаза. И действительно, в них не было ни единого намёка на уныние. На её месте он, наверное, рвал бы и метал.

Воспитанник не хотел расставаться с наставницей. Он думал о ней, как об уже усопшей: слишком мало проводили времени вместе, так многое хотелось сказать, насытиться последними мгновениями.

Увы, в такие моменты никогда не бывает достаточно.

Сестра Кайя уходила. И уходила навсегда.

Всё, что им оставалось, — последний час вместе.

— Моё имя останется в списках инквизиторских индульгенций. А большего и не надо. За свою душу я могу быть спокойна, — заверяла она. — Однако… этой ночью мне нужно ещё кое-что, прежде чем я покину Башню. В последний раз.

Под конец её голос обратился томным шёпотом. Сестра Кайя закрыла глаза, чуть приоткрыв рот и подалась на Альдреда, чтобы поцеловать. Откажись он, пойдя на поводу у смятения, она бы расплакалась.

Нет. Он хотел того же. Парень ответил ей взаимностью.

Сначала несмело. Потом — остервенело. Ведь это «в последний раз».

Альдред отлип от её губ нехотя и признался:

— Это нужно нам обоим.

— Не сдерживай себя, — попросила наставница, подразумевая не совсем то, о чём подумал воспитанник.

Он приобнял её за талию. Тонкие женские пальцы заскользили по планке его сутаны, расстёгивая пуговицу за пуговицей.

Глава 5. Каземат

Священен союз мужчины и женщины. Противоположности друг друга уравновешивают, подобно Свету и Тьме, создавая баланс. И нет связи ему подобной.

У Альдреда с этим дела обстояли несколько иначе. Он инквизитор, и в этой среде не приветствуются любовные отношения. Это считается грехом, с кем бы ты ни спелся.

В своё время именно ментор ему прояснила положение вещей. Но она же не отказывалась, когда их узы вдруг стали крепче. Едва Альдред разобрался в своих чувствах к ней, то не встретил сопротивления. Наоборот, она его подзуживала.

Так началась история их любви, стеснённой обстоятельствами. Они довольствовались редкими часами уединения, размазанными по месяцам. Зато каждое такое рандеву вызывало у обоих фейерверк эмоций. От случая к случаю они питались полученными впечатлениями. Ведь всё хорошо в меру.

Их история была не нова. Они не первые инквизиторы, нарушившие обет, и не последние. Много кто из сослуживцев грешил в Круге. Некоторые умудрялись наведываться к любовницам в Городе — и ведь успевали. В бордели захаживали.

Эта тенденция давно известна высшим эшелонам церковной власти. Никто особо не противился, превращая запрет в формальность. До тех пор, пока кто-то не перейдёт черту и не попадётся. От таких, по обыкновению, остаётся только вычеркнутое имя.

Равновесие тоже проявляло снисхождение, зная несовершенство людей. Свет и Тьма лояльно относились к истинной любви. Об этом говорила статистика принятых в рай и отправленных на перерождение. Религия родилась из гармонии мира. На её поддержании гармонизм и зиждился.