Темные звезды

А тут вправду святое место. Тишь, зеленые сады, ручьи в каменных берегах, чугунные мостики, дорожки укатаны. Никто не выспрашивает, как в полиции: «Ты слышишь голоса?»

Странное дело — то, что в жизни считают безумством, колдовством и ересью, здесь обычно и привычно. Даже больше — этому в Гестеле учат!

«Сколько ж девчонок и ребят сидят в клетках, под замком, опоены настойками и бромом — невиновные! Или в домах покаяния за ногу прикованы, чтоб не летали… Если Отец Конь правду говорит — а он, вроде, мужчина порядочный, — то выходит, из них пытками, отравами дар Божий вышибают. Господних избранников портят… Нельзя так! Их надо сюда… Или что — казны не хватает их учить? Ну, будет дирижаблем меньше, а деньги отдать графу Бертону — на платья, на учебники…»

Прижав к себе дремлющую Ласку, Лара вздохнула.

«И еще — можно час в день говорить круговым вещанием: „Вы меня слышите? Говорит Гестель! Не бойтесь, идите сюда! Перестаньте там работать на воров, приходите к нам жить и дружить!“ Я бы взялась. Даже задаром».

Потом она представила, с кем бы хотела связаться в эфире.

«Ласточка вызывает Огонька Хавера… Ласточка вызывает Огонька…»

— Огонька? — Ветка вскинулась от учебника.

Лара спохватилась: «Я что, шептала? Тьфу!»

— Ты его знаешь, да? Слышала его позывной? — пристала Ветка. — Он с весны в батальоне. Сорок раз сидел в карцере за болтовню в эфире. Все ищет девчонку, познакомиться… Тут Огоньку никто не нравился, ему подай чудесную и неизвестную.

— Значит, дурак! — отрезала сердито Лара.

— Точно, дурень. Поймаешь сигнал Огонька — не отвечай, а то привяжется.

— Вот еще, ребят слушать! К дьяволам их, не нужны.

— Есть и приличные, с кем поговорить можно. В батальоне обер-офицеры… — Ветка поджала губы, мечтательно подняла глаза. — Такие шикарные щеголи…

— Только голову морочат!

«Скорей бы шлем надеть. Я его вызову. Нет, не вызову! И лучом на меня выйдет — не отвечу. Просто послушаю, как стонет… А вдруг он меня не ищет? Надо кого-нибудь подговорить… Во, Ласку! Пусть ему намекнет, как бы случайно, и расскажет, как он отозвался. А если он меня забыл?..»

Муки сомнения одолевали Лару: «Вдруг кто-то с ним дружит и поможет связаться с Эритой?.. Или она подъедет к Бези и уговорит ее на Огонька выйти? Нет, Бези такой подлости не сделает! Надо с ней встретиться, сказать, чтоб не устраивала им через эфир свиданий… Но Эрита — тоже Темная Звезда, как Бези ей откажет? Мы клялись друг другу помогать… О, как все сложно!»

Граф Бертон со странным чувством внес в список ученицу по имени Лисена Тор-Майда. Простолюдинка, дворянка — кто стал левитантом, должен быть записан как левитант, а какая судьба впереди — на то свобода воли.

Лисси звонко заявила:

— Я хочу стать собой — такой, какая есть!

Недаром, видимо, одна из давних ересей учила, что мужчины и женщины — разного рода. По этому запретному учению мужами стали звери, сбросившие шерсть, а женщинами — ангелы, снявшие с плеч крылья. Вот они, вспоминая громовое небо, и стремятся ввысь, но взлетать им позволено лишь в забытьи.

«Ее глаза — небесного цвета. Случайно ли?.. Страшная, соблазнительная ересь — верить, что мы наполовину хищники, наполовину ангелы…»

Отправив дочь в особый корпус, Бертон вызвал в кабинет Бези.

Эта девица с ее вольными манерами напоминала трактирную прислугу, бойкую модистку — только не эфирную вещунью.

— Ваша дальность вещания?

— Со шлема — до двух тысяч миль. Если на пути луча нет грозового фронта.

— На какой дистанции определяете другого медиума, когда он молчит?

— Миль пятьсот. Лишь бы на нем было достаточно металла — револьвер, кошель с монетами.

— Вам, барышня, надо не учиться, а учить. Согласны быть наставницей?

— Сколько жалованья? Какое жилье, содержание?

— Третьего дня ваш полк распущен, но звания вас никто не лишал. Значит, как штабс-ротмистр и личная дворянка, вы…

— Кто… дворянка? — Девица расширила глаза; рот ее изумленно приоткрылся.

— Разве вам не объявили? Таков закон. По званию вы — благородная особа.

— Значит… я могу подписываться «ан Бези»? или «кавалер-девица»? — Она все не могла поверить. — Это правда? Ваше сиятельство, вы не шутите?

— Ничуть. А почему вы так удивлены?

— Но я… невысокого происхождения. Я знала, но… думала, это ко мне не относится.

— У нас не Фаранге с кастами. В империи человек может высоко продвинуться благодаря заслугам. Как мне записать вашу фамилию?

— Гиджан! Бези Гиджан!

«…медиум, позывной — „Безуминка“», — закончил граф строку. — Поздравляю, ан Бези, вы зачисл… Ан Бези!

Она вырвалась из кабинета и понеслась по коридору, хохоча и подпрыгивая, как девочка:

— Я дворянка! Я дворянка! Я дворянка!

«Все-таки она плохо воспитана… Кавалер Карамо будет счастлив расспросить ее о жизни и обычаях дьяволов».

Как складывались фамилии у мориорцев, Бертон уяснил с первого раза, и Хайту спросил напрямик:

— Из какого стана?.. Значит, Хайта Канитан.

— Лифэ, гэуджили.

— Не дрожи так, я тебя не съем. Говори правильно.

— Да, господи!

— Нет, так обращаются к богу. Я — гере граф, господин, или его сиятельство.

— Да, гере граф господин его сиятельство!