Тёмные Звёзды: Дары грома (СИ)

– Она покинула резиденцию Цереса почти три месяца назад, а… наедине с принцем последний раз была в прошлогодний день Зимней Радуги. За сутки я налетал и изъездил миль семьсот, принял с полсотни шифрограмм, чтобы убедиться в этом. Лейб-медик и лейб-акушер клянутся светом молнии, что её… плоду никак не больше четырёх месяцев; она же клянётся своими бесовскими звёздами, что была нерушимо верна Цересу.

Зимняя Радуга… Данкелю почудился любимый вкус румяных яблок. Ко дню зимнего солнцестояния их – крепкие, налитые сладким соком осени, восково блестящие, – достают из погребов, из древесных опилок, или из деревянных ящиков, где они ждут праздника, засыпанные золой… В морозном стужне – душистый яблочный сок на зубах… от детских воспоминаний барон даже сглотнул слюну.

Но от Зимней Радуги до нынешнего дня – полных восемь месяцев!

– Угощайтесь, гере Второй. Это бодрит. Мне набивают вейским сортом с мятой и шалфеем.

– Благодарю, барон… Если считать от солнцеворота, её живот должно быть видно за сто мер, даже в тумане, – проворчал Галарди, приняв любезно протянутую бароном папироску. – Полагаю, она приписывает отцовство принцу из корысти… Государь желает слышать ваше мнение.

– Сначала я должен увидеть девушку.

– Она здесь, в Банном корпусе, под стражей. Всё металлическое мы оттуда удалили или заземлили. А штабс-капитан – в гостевом флигеле, с противоположной стороны.

Сама беседа с любовницей Цереса заняла у Чёрного Барона меньше трети часа. За годы научных работ он достаточно насмотрелся на существ этой породы, чтобы делать умозаключения быстро и точно. Образчик, достойный внимания принца, отменно дрессированный, почти вписавшийся в чужую жизнь, однако… от своей природы не уйдёшь. Держалась она чуточку нервно, но чинно, говорила довольно смело… похоже, почти верила в свой успех. Ну как же! её не выкинули за ворота, не заточили в подвал, камер-лакеи носили ей кушанья, кланялись и называли её «ан Бези», как подобает – значит, она принята при дворе. Ждёт, когда государь оттает и смягчится.

Заглянул барон и в гостевой флигель, где медиумы изучали незадачливого «письмоносца». Этот случай куда любопытней! Со времён первой звёздной войны не бывало, чтобы дьяволы обращались прямо к правителям!.. Но вещуны из Гримора пока не преуспели, несмотря на все усилия – выложив послание господаря, штабс-капитан забыл его напрочь, он был опустошён и вял.

– Гере барон, второпях мы не справимся. Тут работы на два дня. Перевезти бы офицера к нам в крепость…

– Если будет позволено.

В кабинете Меделица его ожидал государь, сидя за письменным столом. Напряжённый, прямой, он выжидающе смотрел на Чёрного Барона – с чем тот явился?.. Поприветствовав военврача кивком, указал на резной стул красного дерева с высокой спинкой:

– Рад видеть вас, Данкель – хотя повод для встречи далеко не радостный. Надеюсь, вы вникли в суть дела и сможете развеять мои опасения.

Временами – то в докладах графа Бертона, то в бумагах от Купола, – он встречал фамилию этого родовитого дворянина, посвятившего себя кровавому ремеслу вивисектора. Не могло быть и речи, чтобы посетить барона в Гриморе. Пусть делает свою мрачную, но нужную работу там, в крепостных стенах, дожидаясь производства в генералы…

Кто мог подумать, что придётся звать его сюда!

– Я весь к услугам Вашего Величества, – глуховато ответил высокий лобастый медик, отдав положенный поклон. – Что вам угодно знать, государь?

– Известная молодая особа… – Дангеро перебирал пальцами по тёмно-синему сукну на крышке стола, – …утверждает, что беременна от моего сына. Это возмутительно, однако следует признать это или отвергнуть. Научно! на основании строгих доказательств. Ваше слово, барон.

– Вы хотите услышать, – начал Данкель, рассеянным взглядом рассматривая портрет Галориса Дракона, висевший в простенке позади императора, – что кротиха затяжелела от лакея, от жандарма из полка или гвардейца свитской роты…

Глаза Дангеро прямо-таки просили: «Да, скажи это! Мне нужен твой авторитет, чтобы скрепить им высочайшее решение – и избавиться от девки!.. Зародыш в её чреве – не моей крови!»

Основатель обеих династий тоже смотрел на барона с портрета – тяжко, угрожающе. Как на деле выглядел Галорис, за века забылось – остались мощи в гробнице, аляповатые профили на полустёртых серебряных монетах и топорные изваяния, напоминавшие пучеглазых идолов. Здесь, на полотне галантного XVIII века, первый из осиянных молниями был кудрявым красавцем, воинственно усатым, в стёганом кафтане цвета индиго, в мушкетёрском шлеме и панцире с золотой насечкой, с мечом на плече, на фоне грозовых туч, гор, крепостей, марширующих пикинёров и скачущих кирасиров, над которыми в тучах реял Громовержец, венчающий Галориса сияющей короной. Всем своим видом Галорис намекал, что не потерпит в роду маленьких кротят.

– …и подтвердить это письменно, – прибавил император.

«Очевидно, я всё-таки выйду в отставку полковником», – обречённо подумал Данкель.

– Увы, государь, это может быть потомство принца.