Тёмный 2: В поисках Дзен

Всё-таки беззаботная жизнь здорово расслабляет. Где теперь моя хвалёная подозрительность? Ну, ничего, раз ещё жив, наверстать не проблема. В пользу того, что я жив, говорила болезненная ломота во всём теле и ужасное жжение в горле. Однако, знатно меня травонули. Поначалу я даже пошевелиться не мог. Но вот собрался с силами и открыл глаза. Огляделся. Как бы странно тюремная камера не выглядела, узнаётся она легко – холод, решётки и стены из грубо отёсанного камня. Правда вместо обычных ржавых металлических прутьев в глаза сразу бросилась решетка, смонтированная из – как ни странно – дерева. На мощных рамах крест-накрест переплетались не менее мощные на вид, широкие планки, образуя квадратики со стороной сантиметров в десять. Каменный пол в моей клетке был скудно присыпан соломой.

Вообще, как следует оглядевшись, я понял, что нахожусь в обычном большом подвале с оборудованными в нём камерами, которых было всего три. Я сидел в центральной. Справа кто-то ворочался и сопел, левая пустовала. Остальное пространство было занято винными бочками и какими-то ящиками. Освещалось всё это тусклым светом немногочисленных факелов, развешанных по стенам. Короче, довольно унылое местечко, задерживаться в котором мне совсем не хотелось. Достав из-за пазухи монтировку, я решил использовать её по прямому назначению. Надо заметить, что изъять у меня особо ценные предметы просто невозможно, заклинание я на них наложил что надо – чужой глаз не заметит, чужая лапа не сгребёт. Таким образом, при мне, кроме монтировки, осталась фляжка и кошель с валютой. А вот сумку, тесак с ножнами и сапоги кто-то нагло притырил.

Мысленно сказав себе, что своё завсегда сумею найти и возвернуть, я приблизился к решётке и почесал изогнутым концом фомки за ухом. Дерево было старым, но отнюдь не трухлявым. Время, казалось, его только закалило. Хмыкнув, я прошёл сквозь решётку и, шлёпая босыми ногами по полу, направился в сторону ближайшей бочки, поигрывая монтировкой.

Подобрался к цели вплотную, поддел крышку инструментом, резко нажал. Крышка поддалась легко и, откинув её, я, сложив руки лодочкой, зачерпнул заветную влагу. Винцо оказалось слабеньким и немного кисловатым, но это не важно – бедное горло требовало срочного вливания жидкости. Если бы выбор зависел от меня, я бы ублажил его пивком, но, как говориться, за неимением… Не чай, и на том спасибо.

Вволю напившись, я утёр рот рукавом и громко выдохнул.

– Эй, друг, как ты выбрался? – Донесся из занятой камеры удивлённый возглас. – Слушай, дай попить! Мне кроме дурацкого чая и риса сюда ничего не носят!

Я сочувственно покачал головой.

– Да, от чая ничего хорошего не жди, – подойдя к решётке и тщетно пытаясь разглядеть своего собеседника, протянул я. – За что лямку тянешь, любезный? Спёр чего, али сдушегубствовал?

– Если бы, – вздохнули за решёткой, – за любовь сижу.

– Что, насильник?

– Да какой я тебе насильник?! – Взвился субъект. – Я жертва обстоятельств! Ну, подумаешь, на меня девка здешнего хозяина запала! Я же ничего такого не хотел! Да и не успел, если быть точным! Как через стену перебрался – сразу сцапали, будто ждали!

– И теперь сидишь, значит? – Хмыкнул я.

– Сидеть мне недолго осталось, – обречённо донеслось из камеры. – Обещались на днях меня того…

– Через что?

– Что через что?

– Ну того, через что? Вешать будут или башку рубить?

– Резать.

– Вены?

– Хуже – хозяйство.

– Так тебя кастрировать собрались?!

– Ага. Говорят, блудником меньше будет. – Мрачно усмехнулся заключенный и тут же сорвался на крик:

– А я не блудник! Я просто мимо проходил, а тут эта своими прелестями трясёт да глазки строит! Вот я и повёлся!

– То есть, ты не местный, – заключил я.

– Я путешествую с Великой Миссией! – Высокопарно произнёс узник.

– Представь себе, я тоже, – пробормотал я, после чего запустил руку через решётку, ухватил своего собеседника предположительно за рукав и перетащил прямо сквозь деревянные планки.

Паренёк лет шестнадцати еле удержался на ногах от моего рывка. Его довольно смазливое лицо, с хитрющими узкими зенками и следами недавних побоев, выглядело донельзя ошарашенным. Длинные чёрные волосы были собраны на затылке в растрепавшийся пучок. Одет же он был в тёмно-синий короткий халат с рукавами, перехваченный широким жёлтым поясом, серые мешковатые штаны до колен и популярные здесь деревянные сандалии.

– Ч-что ты сейчас сделал? – Нервно заозиравшись по сторонам, спросил он.

– Ну, ты ведь сам попить просил, а никакой подходящей ёмкости, чтобы её в твою клетку протиснуть я здесь не наблюдаю.

– Да, точно, – с интересом разглядывая меня, кивнул он.

Затем, видимо налюбовавшись моей персоной, он кинулся к бочонку и опустил в него голову. В этой позе он простоял не менее двух минут, и я начал опасаться, не утоп ли он там на радостях, но при моём приближении он вынырнул и громко втянул в себя воздух. Постоял, отдышался, после чего снова повернулся ко мне.

– Ты чародей! – Обвиняюще тыкнув в меня пальцем, произнёс он.

– Что так заметно? – Притворно ужаснулся я.