Темный адепт

— Но ведь можно и научить, ваша милость. Конечно, настоящих профессионалов из вчерашних лоботрясов не сделаем, но, простите за откровенность, ваша милость, от них ведь и не требуется навыки демонстрировать. Только форму носить, да оружие в чистоте содержать. Все равно в случае опасности вы будет магией отбиваться, а не людей на убой отправлять.

Я не спешил с ответом. В запасниках поместья было оружие, но доспехов не нашлось. Разбойники Яна, став его дружиной и стражей, одевались в свое — это стало заметно уже потом, когда мы убирали трупы, предварительно раздевая убитых догола, чтобы полезные в быту мелочи не выбрасывать.

— Ну и стражу отделить можно будет, чтобы мы только за порядком следили. Все-таки мужики больше к этой работе привычны.

— А куда делась дружина отца? — спросил я, потерев чешую на лице — после долгого ношения маски с заклинаниями регенерации она чесалась просто безбожно.

— Кого-то Ян со своими бандитами зарезал, кто-то удрал, — пожал плечами тот. — В Чернотопье никого не осталось, их же все в городе знали, как-никак ближайшие люди барона.

— Ближайшие люди, — повторил я, вспоминая результаты допросов.

Кристофа предал доверенный помощник. Тот самый Дитрик, который выдал Киррэлу деньги и кольцо бастарда. Мужик ведь отслужил Шварцмаркту немало лет, прежде чем решился на предательство. Вот и доверяй так свою спину посторонним людям.

Но это никак не отменяет необходимости завести дружину из хотя бы того же десятка человек. В сложившемся обществе аристократов они из необходимости превращаются в еще один способ продемонстрировать свое богатство и влияние. Чем круче ты одел свою дружину и чем ее больше — именно в таком порядке — тем более состоятельным тебя будут воспринимать остальные феодалы.

А это — опять расходы на понты. Денег жалко.

— Хорошо, обещаю подумать над твоими словами, — кивнул я. — А теперь хочу спросить — и прошу, Густав, ответь честно — почему вы с Ченгером так друг друга не любите?

Глава 12

— Ваша милость? — вскинул брови Густав, услышав мой вопрос.

— Мне только немые не рассказывают, какой Ченгер прекрасный демон, — усмехнулся я, глядя в лицо стражника. — И сильный, и добрый, а уж как девок любит порадовать…

На этих словах Густав скривился, и я понял, что нашел нужную точку. Теперь оставалось только раскрутить его на подробности.

— Тогда слушаю, — кивнул я, собирая посуду в горку. — Мне лишение проблемы в баронстве не нужны, Густав, но и карать невиновного я не стану. Уж это-то ты должен был уже понять.

Он замялся, глаза забегали, но мужчина все же набрался храбрости и заговорил.

— Ваша милость, я ничего не имею против вас, — начал он. — Только демон этот… Он же вас оговаривает! Его послушать, так страшнее чудовища в Эделлоне и нет!

Я кивнул, не спеша комментировать. А Густав с какой-то мрачной обреченностью пустился в объяснения.

— Вы знаете, что Ченгер всем рассказывает, как вы любите пытать людей? И что все, кто попал к вам в застенок, проходят через такие мучения, что молят о смерти, лишь бы не провести с вами еще одного дня?

— Ну, ведь это правда, Густав, — пожал плечами я. — Из всех, кто попал в подземелье, выжила только вдова, приютившая Вилли. И то мы же с тобой сами конфисковали ее имущество, и женщина отправилась к родне в Большую.

— А ваш демон лжет, что вдова ему отдалась, чтобы он о ее судьбе позаботился, упросив вас ее отпустить!

Это уже было для меня новостью. Нет, конечно, я слышал часть тех баек, которыми в безостановочном темпе сыплет Ченгер. Но тут действительно многоходовая интрига!

— Скажи мне, Густав, — произнес я, глядя на собеседника, — стали ли люди лучше исполнять свой долг после этих слухов? Меньше ли нарушают законы Чернотопья? Или мы просто не знаем, изменилось ли что-то?

Он надолго замолчал, сбитый с толку. Да, Густав прав, меня стали бояться. Он мог подталкивать, чтобы я сделал что-то, как полагается барону, но, видимо, потому что опасался, что кровавого тирана рано или поздно попытаются свергнуть.

Не был стражник хитрым, мыслил достаточно простыми категориями. И не годился для таких игр. Однако работу свою выполнял не за страх, а за совесть. И если того требовал служебный долг, не боялся донести до меня нужную мысль. То есть мотивация Густава целиком и полностью основана на верности своей работе. Нужно отделить стражу от дружины, он советует мне так и сделать. Кто-то нарушил закон — он хватает преступника и тащит на суд. И по той же причине возможное восстание подданных — угроза для его службы, так как входит в его зону ответственности.

— Да, ваша милость, законы у нас теперь чтут даже лучше, чем при вашем отце, — ответил он после короткой паузы. — Но ведь…