Темный алехандр для принцессы светлых (СИ)

Джэйда уже произнесла приветственную и поздравительную речи для виновников торжества и терпеливо ждет нас в центре зала, среди других гостей. Она здесь совершенно одна, даже не прихватила охрану. Принцесса фурий предпочитает одиночество и в сопровождающих не нуждается. Чем вызывает у меня восхищение. Обладай я подобной силой, тоже могла бы держаться независимо.

А мне даже не позволено выбрать того, с кем я проведу всю свою долгую жизнь. Против выбора моих светлейших родителей я ничего не имею, однако хотелось бы, чтобы этот выбор у меня все-таки был.

— До чего же хорош сученыш, — заговорщически подмигивает мне подруга, едва я останавливаюсь напротив нее.

Она старше меня раза в три, а уж Габриил по сравнению с ней и вовсе мальчишка. Бросаю на него взгляд. Да, очень хорош. Особенно в этой своей стойке телохранителя и сияющих золотисто-белых доспехах. Его белокурые, слегка вьющиеся волосы блестят, словно сам Свет притаился в них, но суть свою скрыть не смог. Блики ламп отражаются в зубьях его головного убора, похожего на корону.

Габриилу пророчат великое будущее, и все, кто знаком с ним, уверены, что, став аргхом, он приведет их народ к процветанию. А сами ангелы видят в нем пример для подражания. Черты его лица идеальны и невероятно прекрасны, так что их не портят даже плотно стиснутые челюсти и сосредоточенно сведенные на переносице брови. Он следит за гостями в зале, каждую минуту ожидая нападения. И это неудивительно, ведь его семья сейчас слаба как никогда из-за появления дочери.

Когда Свет благословляет пару ангелов сыном, те отдают часть своей энергии малышу. А дочь почти опустошает резерв родителей. Но, в отличие от простых ангелов, члены семьи аргха не могут прятаться в безопасности своего дворца. Они обязаны показать дитя народу, а также дать возможность подданым разделить их счастье. Дипломатам из дружественных Сфер полагается явиться и напомнить о нерушимости заключенных союзов.

Сегодня в этом зале должны были присутствовать мои родители, но по какой-то причине в последний момент мать отправила меня и Арлавиэла. А Мелан, разумеется, последовал за нами. Он всегда рядом со мной. Он моя тень. Мой защитник. Мой алехандр.

— А как подумаю, что он ещё девственник... — фурия соблазнительно закусывает губу, продолжая заговорщически нашептывать мне. — Ох, я бы его совратила.

Никогда не думала о юном Габрииле в таком ключе. Грозный военачальник ангелов девственник. Невинный, не знающий удовольствия. Это факт был известен мне, однако я никогда не мыслила в таком направлении.

Ни одна женщина не приласкала его. Ни разу с его губ не сорвался стон удовольствия, а глаза не затянулись дымкой наслаждения. Не срывался он в сладкое безумие и не созерцал звезды на пике наслаждения.

Я люблю женщин. И, когда есть выбор, мужчина остается ни с чем. В то же время красивые мужчины становятся ещё прекраснее во время оргазма. И только ради этого эстетического удовольствия можно уступить красавцу. А уж понимание, что это все для него впервые...

Вампирша Симона в борделе. Который мы с Меланом успели посетить, как только прибыли в эту Сферу, полностью отработала гонорар. Даже несмотря на то, что Арлавиэл грубо прервал нас. Но мне, чтобы насытиться, этого слишком мало. Я далеко от дома и от этого чувствую себя неспокойно. А Джэйда еще и ведёт такие разговоры томным голосом. И взгляд Габриила, наполненный превосходством и отвращением, словно экзотическая приправа к не вызывающему доверие блюду, которое я не решилась бы попробовать одна. Все это сплетается в узел, который мне очень хочется хотя бы немного ослабить. А потому, убедившись, что Мелан и Лав заняты разговором между собой, шепчу фурии на ушко:

— Я бы тоже его совратила. — Увидев задорный блеск в глазах подруги, хихикаю и продолжаю: — Облизала бы его член от головки до основания. Как представлю, что он там в штанах прячет, прямо слюнки текут. А после я бы его оседлала, привязав к кровати. Объезжала бы, как дикого единорога.

Джэйда тихо смеётся. Ей нравится полет моей фантазии. А я вновь бросаю взгляд вполоборота на предмет наших обсуждений и замираю на месте. Потому что Габриил смотрит прямо на меня. Выражение его лица не оставляет сомнений — он все слышал. Ангел практически светится праведным гневом, а глаза его метают молнии, каждая из которых грозит мне страшными муками.

3

Зачем я сказала это? Какой бешеный брауни тянул меня за непослушный язык? Не иначе, помутилось в мыслях от того, как хочется задеть этого надменного красавца. Хотя бы так, за глаза. Я прижимаю ладонь к груди, туда, где так неистово колотится сейчас сердце. Испепеляющий взгляд ангела ощущаю на спине. Он меня жалит, словно колет тысячей маленьких иголочек. Неловко настолько, что кончики ушей, должно быть, светятся, так всегда происходит, когда я смущена. Хорошо, что волосы уложены таким образом, что этого незаметно. Иначе я бы не знала, куда деться от стыда.