Темный ангел

Спускаясь по ступеням, Констанца составила один из своих обязательных перечней. Он должен быть богатым – безусловно. Из хорошей семьи – желательно. Титулованным – возможно. Неженатым – для простоты. Подходящий мужчина должен иметь прочное положение. Констанце слишком не терпелось жить, чтобы связывать себя с человеком, который только взбирается вверх по социальной лестнице. Ему не обязательно быть красавцем – Констанца подметила, что красивые мужчины часто бывают самодовольны. Она находила это утомительным. Стоило отдать предпочтение умному и нескаредному. Конечно, наилучший вариант, если бы ей удалось выбрать мужчину с хорошей внешностью, богатством и положением в обществе. Констанца уже настроилась на замужество, но не хотела, чтобы оно оказалось обременительным.

Когда она составила для себя перечень качеств будущего мужа, то первым делом подумала об Окленде. Вот кто соответствовал всем параметрам, но Констанца сразу же отбросила эту мысль. Она припрятывала Окленда в особом уголке своей памяти и слишком уважала, чтобы оценивать лишь с материальной стороны. Она предпочитала думать об Окленде как о некоем недостижимом искушении. Словом, Констанца отложила Окленда как бы в некую полированную шкатулку, закрыла ее, а ключик выбросила – до времени, когда она не решит через пару-другую лет снова его востребовать. Внутри этой шкатулки с ним были невероятности: страсть, музыка и пальба – весь хаос жизни. Внутри шкатулки он будет в сохранности. И никогда не станет заурядным.

Так что Окленд был вычеркнут из списков. Констанце необходимо было выбрать другого кандидата.

Сойдя с очередной ступеньки, она сказала себе, что у всех кандидатов есть одинаковые шансы и она не питает особой склонности к кому-либо из них. В душе, как мне кажется, она все же знала, что это не совсем так. У нее уже был кое-кто на примете, но пока она не хотела даже себе самой признаться в сделанном выборе. Это может быть кто угодно, говорила она себе, ведь от разнообразия появляется приятное головокружение.

В рассуждениях Констанцы не обошлось без определенной доли нахальства. Думаю, ей в голову не приходило, что избранный ею мужчина может не ответить взаимностью. Впрочем, красота прибавляет уверенности, а Констанца в тот вечер была очень красивой.

Констанца уже сошла с лестницы и устремилась навстречу музыке. Розовые занавеси бального зала открыты, канделябры зажжены, и все вокруг заполнено сиянием. На ней новые бальные туфли, каблуки несколько тонковаты, так что она с трудом сохраняет равновесие. Она выглядит как женщина, но походка у нее детская.

Гвен встречает ее поцелуем. Приветствует сэр Монтегю Штерн, склоняясь к ее руке. Затем Мод говорит, как чудесно она выглядит, и выводит ее наперед, гордясь своей протеже. Не отступая от этикета, Констанца танцует первый танец с медлительным, страдающим от подагры Дентоном. Следующий, не придавая особого значения, она отдает Фредди. Заканчивается этот танец, и у нее уже все играет внутри. Фредди провожает ее, она останавливается, оборачивается, вцепившись в его руку.

– О Фредди, – говорит она. – Будущее! Я просто алкаю его. И я уже слышу его. Да, слышу. Оно здесь. Ты слышишь?.. – Она умолкает, склонив голову. Фредди не может отвести глаз от ее лица, он ослеплен ее красотой. Он пытается что-то пробормотать в ответ, но Констанца обрывает его: – Фредди, ты простишь меня за все, что я сделала, и за все, чем я была? Знаю, я причинила тебе боль, и клянусь: я больше не причиню боли никому, никогда. Я так счастлива сегодня. Я не прощу себе, если ты будешь печален. Ты, Френсис, Окленд и Стини – вы самые лучшие братья на свете! Я люблю тебя очень сильно. Люблю тебя смертно. И я собираюсь сделать тебя счастливым. Вот тебе талисман, кладу его тебе в ладони. Быстро сожми пальцы и держи его покрепче. Вот! Прошлое ушло, и к нему нет возврата. А теперь иди и танцуй с кем хочешь!

Констанца улыбнулась.

Как она просила, так Фредди и сделал. Он станцевал польку, затем фокстрот, потом вальс. «Я вылечился от Констанцы», – говорил он себе, хотя на самом деле знал, что вылечился не совсем. В некотором смысле, говорил он себе, направляясь к одному из позолоченных стульев, расставленных вдоль стены, он даже рад, что Констанца отстала от него. Все у нее выходило чересчур быстро. Она могла все спутать и перемешать, а Фредди любил, чтобы жизнь текла тихо, а поступки людей были как можно проще.