Они пошли наверх по длинной, покрытой ковром лестнице, по обеим сторонам которой на стенах висели картины. Комнаты на втором этаже были такими же красивыми, как и залы внизу: царственная роскошь вызывала благоговение. Это настроило Джиллиан на лирический лад. Музыка здесь была не такой громкой, а из-за обилия холодного мрамора вокруг она чувствовала себя как в музее.
Она смотрела в окно, в бархатную темноту с мерцающими огоньками.
– Знаешь, я рад, что ты не стала там пить, – тихо сказал Дэвид, стоя у нее за спиной.
Она обернулась, пытаясь прочесть его мысли по выражению лица.
– Но... ты был удивлен?
– Ну... ты иногда ведешь себя так по-взрослому... даже по-светски.
– Я? Я думала... это
Он отвернулся и рассмеялся:
– Ах да. Я же крутой! Дикий и неуправляемый. Мы с Таней обычно отрывались тут на славу. – Он пожал плечами. – Никакой я не крутой. Я всего лишь провинциальный парень, пробивающий себе дорогу в жизни. Я не ищу трудностей. И даже стараюсь избегать их, когда могу.
Джиллиан готова была рассмеяться в ответ на это заявление, но Дэвид был так серьезен, что она осеклась.
– Согласен, раньше я старался быть крутым, – помедлив, продолжал он, – и совершал поступки, которыми нельзя гордиться. Но, ты знаешь... я бы хотел измениться, если это возможно.
– Будто другая сторона твоей личности хочет проявить себя?
Он был поражен. Потом окинул ее взглядом с головы до ног.
– Да. Что-то в этом роде.
Джиллиан почувствовала неожиданное воодушевление.
– Я думаю, – сказала она медленно, собираясь с мыслями, – иногда людям нужно выразить все стороны своего «я». И только тогда они... становятся цельными.
– Да. Если это возможно, – с видимым сомнением проговорил он.
Джиллиан молча ждала продолжения. Она понимала: он хочет сказать ей что-то важное. У него была веская причина, чтобы привести ее сюда и поговорить с ней наедине.
– Есть что-то роковое... – проговорил он через минуту. – Я не чувствую себя чем-то целым. И правда в том... – В темноте комнаты Джиллиан был виден только его профиль. Дэвид наклонил голову, набрал в легкие побольше воздуха. – Ну да, это должно прозвучать даже глупее, чем я думал, но я все-таки скажу. Не могу не сказать.
Он повернулся к ней с решительным видом и... смутился.
– С того дня, когда я нашел тебя в снегу, у меня возникло чувство, что я не буду цельной личностью без... – Дэвид запнулся, – ...без тебя, – наконец выговорил он обреченно.
Ее сердце, казалось, выросло и заполонило собою весь мир. Джиллиан слышала, как его биение отдается эхом во всем ее теле.
– Я... – начала она.
– Я знаю. Я знаю, как это по-дурацки звучит. Извини.
– Нет, – прошептала Джиллиан. – Это не то, что я собиралась сказать.
Он уставился в окно. Потом повернулся к ней, и на его лице засветилась надежда.
– Я собиралась сказать, что я знаю.
Дэвид смотрел на нее так, словно боялся поверить собственным ушам.
– Правда?
– Мне кажется, что и я тоже...
Он придвинулся к ней совсем близко, она вскинула руки и невольно обняла его за шею. Странно, но Джиллиан тянуло к нему не только физически... ее душа стремилась к нему. Они принадлежали друг другу.
Дэвид обнял ее. Это было невероятно и в то же время абсолютно естественно. Глаза Джиллиан закрылись, и она прижалась головой к его плечу. Всего лишь простое объятие, но оно значило для них так много.
Новое чувство поразило ее. Ей казалось, что, если она вдруг заглянет в глаза Дэвида, весь мир преобразится...
Джиллиан почти ничего не услышала и не обратила внимания на его слова.
Она не могла игнорировать его требование. Джиллиан шевельнулась.
– Дэвид, мне нужно уйти на секунду. Я скоро вернусь.
Дэвид кивнул:
– Конечно.
Джиллиан высвободилась из его рук, но она все еще ощущала его объятия.
«Ангел велел, значит, причина должна быть важной!» Выйдя на свет, она зажмурилась.
Спальня была похожа на пещеру, темную, полную таинственных силуэтов, напоминающих спящих мамонтов. Джиллиан с ходу наскочила на угол тяжелой кровати.
В глубине комнаты сквозь щель под дверью пробивался свет. Дверь была закрыта.