Темный час

Первое, что я заметил в следующей комнате, было то, что это была не совсем комната. Это было скорее святилище — круглое помещение с белыми стенами и мраморным полом. Красное пламя было заменено классическими люстрами, как в соборе наверху. Мужчины в красных одеждах собрались вдоль стен, образуя круг. Закрывая нас.

На возвышении с одной стороны комнаты стояло пять кресел, похожих на троны, но занимали их только трое мужчин в черных одеждах. Пять стульев. Пять семей. Двое отсутствуют. Киптон и Малкольм. Очевидно, один из этих мужчин был моим отцом. Это означало, что двое других — Грей и король. Они наблюдали за всем этим.

Гнев затуманил мое зрение.

Грей стоял там, в первой комнате. Он стоял там и ничего не делал, пока они заставляли меня играть в русскую рулетку с лицом Лео.

— Он играет в игру, как и ты, — шептал мне на ухо голос разума, удерживая меня от того, чтобы прыгнуть на платформу и задушить его голыми руками.

Я медленно выдохнул. Почти готово. Слава Богу. Мне нужно было покурить.

Под ними, прямо перед платформой, стояли пять алтарей из блестящего черного камня с цельным белым полотном по верху. Одна за другой по комнате начали открываться другие двери, и оттуда поспешно выходили мужчины в мантиях.

В красных мантиях.

Не черные, как у меня.

Я изучал их всех, пока они занимали свои места в очереди рядом со мной, пытаясь понять, узнаю ли я кого-нибудь из них. Один… два… три… Я считал, пока они выходили через разные двери по всему залу. Пока не остановился на восьми. Только восемь из них выбрались наружу. Мне было интересно, что случилось с остальными семью, включая мэра. Появился ли он вообще? Может быть, он отклонил приглашение так, как мне хотелось бы. Теперь уже слишком поздно. Как и сказал Лео, я был в глубокой яме.

Человек в черной одежде встал, и в комнате стало жутко тихо.

— Поздравляю. Вы добрались до финальной стадии. Теперь мы хотели бы вручить вам награду.

Избавление. Речь шла не о нашем избавлении. Это они нам что-то доставляли.

Двери, из которых мы только что вышли, снова открылись, и я насчитал шестнадцать девушек, на которых было только нижнее белье и белая шелковая мантия, когда мужчины в красных мантиях втащили их в комнату. Их лица закрывали белые маски животных. возможно, овец или ягнят. Это было жутко, как будто что-то прямо из фильма «Ты следующий»

Они назвали это наградой?

Один из мудаков в красном подошел к человеку, которого я принял за своего отца, и что-то прошептал ему на ухо. Его поза напряглась, когда его взгляд устремился на одну из девушек.

Черт.

Она пыталась вырвать свою руку из хватки мужчины, ее словесные протесты заглушала маска, которую она носила. Она была единственной, кто боролся. Да. Это точно была Эннистон. Она понятия не имела, с кем ей пришлось столкнуться. Если она не заткнется, эти люди притащат ее задницу в центр Рощи для следующей игры в прятки.

— Мои извинения, джентльмены. Произошла небольшая путаница. Похоже, один из моих людей забрел на улицу и непреднамеренно схватил кого-то, кого не должен был, — он рассмеялся невинным смехом, и все рассмеялись вместе с ним. — Бывает.

Бывает? Они просто хватали женщин на улице, а потом смеялись над этим? Я знал, что они сумасшедшие, но… Господи.

— Единственная проблема в том, что последний ритуал требует кровавой жертвы, а эта не должна была быть здесь, нет никакой гарантии, что она девственница.

Кровавая жертва.

Что. Блять.

Это объясняло алтари.

Он продолжил.

— Поймите, если вы выберете ее в качестве награды, придется сделать исключение.

Все его слова слились воедино. Девственница. Ритуал. Кровь. Выберите ее в качестве награды. Белые мантии и почти обнаженные тела.

Они ожидали, что мы трахнем всех этих женщин или хотя бы одну из них. Прямо здесь, на этих алтарях, под святым местом, в этом святилище, полном мужчин в масках. Это был последний тест, чтобы увидеть, насколько темны наши души.

Очевидно, моя была чертовски развратной, потому что я ждал этого момента с тех пор, как узнал, что у королевы Айелсвика есть дочь. Моя мать была права. Эннистон действительно была очень похожа на свою мать. Я никогда не забуду лицо женщины, которая украла мою девственность. С тех пор как мне исполнилось шестнадцать лет, я мечтал разрушить ее невинность так же, как ее мать разрушила мою. При мысли об этом мой член становился чертовски твердым. Я хотел ее унижения. Я хотел ее слез и капитуляции, ее криков и боли. Я и только я. Никто другой не заслужил этого права.

Но было что-то еще, что-то тревожное в глубине моей души, что-то, чего я никогда не чувствовал и не понимал. Я хотел сломать ее. Но было и что-то еще. Я не хотел делать это вот так.

Мои глаза встретились с ее глазами, и она замерла: — Я заберу ее.

Мужчина, державший Эннистон, протащил ее через всю комнату, затем толкнул ее в меня. Она споткнулась, затем оттолкнула его.

— Мудак, — пробормотала она под маской.