Темный час (ЛП)

Какой-то мудак передо мной резко затормозил из-за толпы пешеходов. Я не стал сигналить. Это был Нью-Йорк. Всем было наплевать на отсчет времени на переходе. Они переходили улицу, когда им вздумается. Им повезло, что я не был первой машиной, потому что я не из тех людей, которые жмут на тормоза из-за неосторожных пешеходов.

— Помнишь то, о чем я писал тебе по электронной почте о той истории?

— Да, с сенатором.

Линкольн хотел, чтобы его отца посадили, и это был мой способ сделать так, чтобы это произошло.

— Позаботься об этом, и мы сочтемся.

Еще один длинный порыв воздуха. Потом тишина.

Затем: — Считай, что все сделано.

— Хорошо поговорили, Джон. Хорошего дня.

Через три городских квартала я въехал в гараж своего многоквартирного дома. Я называл это квартирой. На самом деле это был пентхаус. Каспиан оставил его мне, когда они с Татум решили инсценировать свою смерть и переехать на тропический остров. Я не любил подачки, но ни один мужчина в здравом уме не отказался бы от адреса в Хадсон-Ярдс без всяких условий.

— Все хорошо? — спросил я охранника, стоявшего у лифта, который шел прямо в мой пентхаус.

— Да, сэр. Никто не входил и не выходил с тех пор, как ушел мистер Ван Дорен.

Я похлопал его по плечу, входя в открытый лифт.

— Ты отлично справляешься, чувак. Продолжай в том же духе. — Это был сарказм, а я был мудаком.

Я ввел свой код и смотрел, как мелькают цифры до двадцать первого этажа. Я заметил ее в тот момент, когда стальные двери раздвинулись, открывая мне широкий вид на мою гостиную.

Ее темные волосы длинными волнами спадали по спине. Тонкая бретелька ее темно-синего платья спускалась с одного плеча, и было очевидно, что она не носит бюстгальтер. Она стояла ко мне спиной и смотрела в окно на город. Ее длинные ноги выглядывали из слишком короткого платья, и она была босиком. Ее соблазнительная кожа была кремово-белой, обтянутой голубым шелком, и увенчанной пухлыми красными губами.

Из всех людей, которым можно было доверить ее, они выбрали меня.

Чертовы идиоты.

Она обернулась, медленно, целенаправленно — не в спешке, не в беспокойстве, как обычный человек обернулся бы при звуке, что кто-то вошел в комнату. Скорее, она ожидала меня, даже ждала.

Длинные ресницы обрамляли ее карие глаза. Ее полные губы сложились в идеальную улыбку.

Я встретил ее взгляд и улыбнулся.

— Здравствуй, принцесса.

ГЛАВА 7

В моем теле не было ни одной агрессивной косточки. У меня никогда не было причин для этого. Люди всегда были моими друзьями, либо по необходимости, либо по долгу службы. Во дворце была охрана. Иногда я бывала прямолинейна, обычно из любопытства, но никогда не затевала драк. Я была принцессой, какой меня воспитала моя мать.

До этого момента.

Сейчас я стояла перед окнами от пола до потолка, засунув между подушками дивана найденный на кухне нож, и терпеливо ждала, когда враг вернется домой.

Окинув взглядом город и уловив мелькнувшую за зданиями реку, я услышала электронное пиканье, а затем звук открывающихся дверей лифта. В стекле появилось движение, отражение приблизилось, силуэт с жесткими линиями и неровными краями, скрытый под дорогой тканью сшитого на заказ костюма.

Медленно, осторожно, затаив дыхание, я повернулась к нему лицом. Как завороженная, я рассматривала резкий изгиб его челюсти и пятичасовую тень, покрывавшую ее. Несколько прядей темных волос упали ему на лоб, не скрывая его ярко-зеленые глаза. Которые составляли разительный контраст с его загорелой кожей. Его полные губы сложились в линию, которая говорила о том, что он либо зол, либо не впечатлен. Или и то, и другое. Он снял пиджак и бросил его на спинку стула, проходя дальше в комнату. Светло-голубая рубашка на пуговицах облегала его бицепсы и плечи так же, как темно-синие брюки обтягивали его бедра.

Все образы, которые я создала об этом мужчине за последние пару часов, были неверными. Очень. Очень. Неверными.

Что ж, дьявол действительно начинал как ангел.

Мой желудок сжался. Внезапно большая, открытая комната показалась слишком тесной для нас обоих.

Определенно не сорок.

На вид ему было не больше двадцати пяти.

— Здравствуй, принцесса, — сказал он, его голос был глубоким, бархатистым прикосновением, которое скользнуло по моему телу, как шёлковый халат по гладкой коже.

Я сглотнула, ненавидя себя за то, что так отреагировала на него. Я должна была хотеть убежать.

— Ты, должно быть, Чендлер.

Он приподнял бровь: — Ну, я точно не разносчик пиццы.

Всю жизнь меня учили носить маску. Улыбаться. Кивать. Умиротворять. Это так же укоренилось во мне, как знание собственного имени. И сейчас я собиралась надеть эту маску, успокоить этого человека, а затем подпустить его достаточно близко, чтобы использовать нож и выбраться отсюда. Я заставила себя улыбнуться, пытаясь разрядить напряжение в воздухе.

— Я думала, ты старше.