Темный Демон (ЛП)

Ее рот чудесен, тугой, скользкий и горячее самого адского пламени. Он потерял себя в смеси похоти, силы и простого чувственного желания. Викирнофф понимал, что она нарочно разжигает его вожделение, отнимая у него весь его самоконтроль. Карпатец наблюдал, как она работает ротиком и видел язвительный смех в глазах, чувствовал, Наталья жаждет подарить ему такое же наслаждение, какое он подарил ей.

Их связала судьба, но она была гораздо больше этого. Эту женщину, которую невозможно приручить полностью завладела его сердцем. Викирнофф не мог представить никого другого, способного удовлетворить его, заставить смеяться, сводить с ума от страсти, несмотря на правоту. Он ощущал первоначальное сопротивление ее тела, словно она была не готова. Но затем Карпатец ворвался внутрь, и она обхватила его именно так, как он жаждал.

Викирнофф шептал ей что-то на своем языке, не в силах по-другому выразить глубину связи и свою верность. Он занимался с ней любовью сначала медленно, наблюдая за ее нарастающим удовольствием, ощущая, как нежная плоть сжимает член. Мужчина стал двигаться быстрей и глубже, сохраняя их связь навечно. В ее глазах стояли слезы, когда мощная кульминация проносилась по их телам, заставив с жадностью глотать воздух в попытках замедлить бешено грохочущие сердца. Они были обессиленные от усталости и изнеможения. Викирнофф скатился с нее, поцеловал в шею и притянул в объятия.

– Уже почти рассвет. Мы должны поспать.

Наталья пыталась найти способ заговорить. Легкие горели от нехватки воздуха, а тело еще покалывало от удовольствия.

– Разве ты не должен спать под землей? Нет? Я буду отдыхать здесь наверху и защищу от всех гремлинов, – настаивала она. – Единственно, о чем тебе стоит поволноваться, это о короле троллей.

– Я создал замысловатую защиту. Даже твоему пресловутому королю троллей придется задержаться, распутывая их, и тогда я проснусь. Здесь мы будем в безопасности.

Наталья положила голову ему на плечо.

– Я, правда, не возражаю, если тебе необходимо уйти под землю, Викирнофф. Я смогу с этим справится.

Викирнофф обнял ее.

– Я предпочитаю спать здесь, рядом с тобой, – сказал он. – Мне нравится обнимать тебя. Если ты проснешься, а я буду выглядеть мертвым...

– Знаю, правда, – перебила она. – На самом деле, ты спишь. Прекрати себе льстить, я замечательно справлюсь сама.

– Без меня ты попадешь в беду.

– Каждое утро, вымотавшись достаточно, чтобы уснуть после ночного просмотра телека, я тянулась к детским воспоминаниям с моим братом Рэзваном. Я делала это на протяжении многих лет. Это был единственный способ, который помогал мне не чувствовать себя одинокой, словно у меня с кем-то связь и есть семья. Это впервые за многие годы, когда я понимаю, что нет необходимости бередить память.

– У тебя и правда есть связь, – ответил он. Викирнофф прижался поцелуем к ее затылку, – Ты принадлежишь мне, благодаря тем связующим словам, что тебе пришлись не по вкусу.

Она нахмурилась и прижалась к нему.

– Не думай, что я откажусь от отмены колдовства. Я настойчивая.

– Это не совсем чары, – взгляд тяжелый, а объятья стали железными, – Но ты выяснила первые две строчки?

– Конечно, – она ощущала самодовольство и не могла с этим ничего поделать. У нее всегда был дар к языкам, и она получила преимущество говорить на равных, прежде чем они вошли в структуру двадцатого века. И много знала о тех словах, что раньше считались ненужными, – Первые два предложения я смогла перевести более точно: «Ты – моя законная супруга». Нет даже с более конкретным словом: «ты являешься». А второе похоже на: «Ты принадлежишь мне, моя законная супруга». Не уверена в точной формулировке, но это гораздо ближе к современным обетам.

Медленная улыбка полыхнула в его глазах.

– Правда? – он вопросительно приподнял бровь.

– Да, – ответила она без капли смущения. – Знаю, что ты считаешь это смешным, но я отказываюсь находиться в западне, независимо от желания. А тебе не хорошо думать, что ты привязал меня к себе. Я не пассивная и не хочу, чтобы ты так обо мне думал.

Тихий смех, теплым дыханием коснулся затылка.

– Пассивной? Ты? Не могу представить кого-то, особенно себя, способного сделать такую ошибку в суждениях.

Она, улыбнувшись, закрыла глаза.

– Рэзвен сказал, что мне надо научиться обуздывать свой язычок, и что, если бы со мной встретился Шекспир, то в своем произведение «Укрощение строптивой» заменил бы имя героини с Катарины на Наталью.

– Он сказал тебе такое? – Викирнофф мудро не стал соглашаться вслух. Не тогда когда ее тело столь уютно лежало рядом, – Что еще сказал Рэзвен?

– Что мне стоит научиться вышивать для обретения спокойствия и смирения, и стоит взвешивать каждое сказанное слово, – Ее голос переливался смехом и нежностью.

– Я не могу себе этого даже вообразить.

– Я ему ответила, что всегда обдумываю сказанное, если бы он прочитал мои мысли... – ее голос затих, ресницы, затрепетав, приподнялись, и она заметила веселые искорки в глубине его глаз. – Ты счастливчик. Знаешь меня настоящую без ограничений.